В последующие дни после описанного события не произошло ничего для нас интересного или такого, что доставило бы новые данные об интересующем нас деле. 24 числа яхта Грейффа присоединилась к другим пяти, составлявшим разведывательную флотилию, а 26-го все они действительно воссоединились с эскадрой. Бедняги доминиканцы, вероятно, провели остаток своих дней в плену у голландцев на Виргинских островах.
Пнет Хейн и его помощник, Генри Ион г, встретились, каждый во главе шестнадцати кораблей, дабы запастись водой и пограбить в Баия-Оида 28 числа. Там они разделили флот на два отряда: одни возвратился к западной оконечности Кубы, а другой дв* иулся вперед, чтобы блокировать гавань Ла-Абаны и не дать оттуда выслать какое-либо легкое судень^шко с тревожными вестями в Веракрус.
Даты замечательно совпадали. Если бриган гнил Альваро вышла из Ла-Аба ы в середине июля, как сам он предлагает в своей последил- списке, -о е'Олие возможно, что числа 20-го он попал в руки людей
Грейффа. (Вспомним, что голландскую яхту обстреляли 17-го, и, вероятно, ремонт ее занял у них два дня, то есть 18-е и 19-е.)
Бригантина «Эль Лунарехо», видимо, вышла в море, не опасаясь голландцев, так как после 1626 года, после поражения Хендрика и Л’Эрмита, они не появлялись — по крайней мере, большие эскадры — у северного берега Кубы. Кроме того, есть достоверные свидетельства, что до 30 июля в Ла-Абане ничего не знали о присутствии корсаров поблизости от нее.
После захвата «Эль Лунарехо» числа 20-го, 21-го или даже 22-го, вполне возможно, что яхта Грейффа соединилась с голландской эскадрой 26-го и пришла в Баия-Онда 28-го.
Что касается Альваро, то беспощадная жестокость голландских моряков была ему слишком хорошо известна, в особенности слава Пиета Хейна, чтобы питать иллюзии о возможности вымолить себе прощение, открыв местонахождение клада. Он знал, что среди моряков Пиета Хейна многие могут выступить как свидетели его дезертирства, и, естественно, предпочел скорейшую смерть. Потому он и согласился с утверждением Винсента, что он предатель. А приор обители Санто Доминго, узнав, что «Эль Лунарехо» прежде входила в состав корсарской эскадры, пришел к убеждению, что Альваро их обманул; и так как ему было невыгодно разглашение того факта, что доминиканцы намеревались присвоить сокровище, принадлежавшее испанской короне, он наверняка решил замять эту историю и приказал Херонимо и прочим монахам о ней помалкивать.
Итак, я открыл тайну. Мне удалось узнать намного больше, чем я вначале ожидал. Кончина Альваро сильно меня огорчила: он как плут с образованием и добрыми чувствами воплощал собственную мою судьбу, проецированную в прошлое. Я убежден, что он умер атеистом, оставшись верным наставлениям мудрого Алькосера. Сперва он попытался обморочить доминиканцев, так как очевидно остался без фрегата. Что там произошло? Это малоинтересно. Возможно, ему и Памбеле пришлось схватиться с испанцами, которые, вероятно, и ранили негра. Только Альваро мог перевязать его раны и оставить ему что-либо, чтобы он не умер от жажды. Я не расстаюсь с мыслью, что был он человеком неплохим и с добрыми чувствами. И я испытываю сожаление к фраю Херонимо, невинной жертве, питавшей самые благие намерения.