В 12.50 Чарли и Кэтти вошли в Карлтон-Хаус. В 1-ли Кэтти уже спала глубоким сном. В 2.00 Чарли в шортах вышел из спальни с ключом в руке. Он прошел по пустому дому и отпер дверь в одну из комнат. Войдя, заперся изнутри и постучал в дверь напротив. Раздался звук отодвигаемой щеколды, и Ге*«сборо впустил его в Пункт. Генсборо держал в рук» стакан с водой. Проклятый венгр с каждым разом все сильней перчит свой гуляш.
Итак, пусть Чарли слушает внимательно: Лу Капоте, член совета директоров, доверенный человек Хенина, перекресток Роквил-Сентр и Лонг-Бич, 4.30, 5 часов, 6 часов, в общем, так и не появился, экономка, сестра Генриетта, Ричмонд-Парк. Понятно? О'кей. Пока этого довольно. Чарли должен как можно скорей выяснить, что произошло. Максимум осторожности! Речь идет также о важнейших документах. Возможен большой скандал для ИТТ, надо избежать любой ценой. Возможно, что в дело замешаны ЦРУ или военная разведка. Поэтому он, Генсборо, решил не делать ни шагу, пока Чарли не выяснит хоть что-нибудь. Очень важно, чтобы выяснением занимался частный детектив, а не полиция; надо действовать, не оставляя следов, которые могли бы выдать, кто производил расследование. Пусть Чарли немедленно примется за дело. Если обнаружится что-либо срочное, он должен связаться с Генсборо по условленным каналам. Генсборо будет на Парк-авеню до 7 вечера. Затем вернется в Пункт и ночь проведет там. Если Чарли понадобится говорить лично с ним, он ночью найдет его в Пункте.
Это все. Go ahead! >1
1938
Через полгода я принял первое причастие. Всем причащавшимся из бедных семей иезуиты дарили серенький костюмчик с короткими штанами, сорочку, длинные белые чулки да еще синий галстук. Этот наряд да чашка воскресного шоколада, которым уго-
Вперед! (англ.)
щали после учения, шоколада густого, пузырящегося, как болотная жижа, привлекали в приходскую школу многих обездоленных ребят нашего района.
Я был в числе более взрослых и уже ходил в длинных штанах. Падре Нуньо лично позаботился о том, чтобы достать мне костюм моего размера,— как я узнал позже, костюм этот принадлежал одному из богатых мальчиков, обучавшемуся в колледже Святого Семейства, и стал ему тесен. Костюм был из отличного английского кашемира, тоже серый, но потемнее, чем у остальных мальчиков. После небольшой переделки, которой занялся дядя Лучо, костюм сидел как влитой. «Ух и франт же ты!» — сказала Маргарита, увидев меня. Я покраснел как рак. Мне еще никогда не говорили комплиментов.
Сияющие, нарядные, со свечами в руках, мы вереницей прошли по центральному нефу и опустились на колени у алтаря. Когда я услышал звон колокольчика, возвещавший начало службы, дрожь пробежала по моему телу, словно бы от страха. О, таинство причастия! Тело и кровь Христа войдут в меня. Рядом с этим чудом, утехой жизни моей, все казалось ничтожным.