Рэм кинулся прямо в этот горячий столб, но его обхватили сзади и потащили назад.
– Да стой ты, больной!
Это был голос Ули.
Приятель был жидким и дрыщеватым, они отродясь не дрались, потому что Ули знал – Рэм ему махом накостыляет, но тут он вцепился, как клещ.
– Да уйди! Уйди от меня! – кричал Рэм.
Но Ули закрывался локтями от его кулаков и пятился, не выпуская рэмовой куртки.
А потом опомнились и соседи. Они бросились к мальчишкам, но Рэм уже сообразил, что бежать ему некуда и остановился сам. Перестал рваться.
И соседи запрыгали вокруг пожарища с коммуникаторами, голографируя пепелище.
Плечи у Рэма задрожали, глаза защипало.
Лицо было в пепле, и когда потекли слёзы, пепел попал в глаза. Плакать стало больно. Да и стыдно – всё лицо теперь будет в потёках грязи.
Он оттолкнул Ули. Скребанул по глазам рукавом куртки, отвернулся и быстро пошёл под защиту домов.
– Рэмка, – окликнул Ули. – Ну, ты чего?
– Да пошёл ты к Белым! – бросил Рэм не оборачиваясь.
С Ули они дружили за деньги. Какие теперь деньги? Он один, у него больше никого нет.
– Это чё было то? Чё? – орала какая-то запоздалая тётка-соседка, махая руками посреди улицы.
Рэм не знал «чё это было». На планете последние семь лет постоянно «чё-нибудь» было. На то она и гражданская война.
Белый столб осел и погас, и стало заметно, как сильно стемнело.
Над выжженным пятном закружились полицейские катера, и соседи попрятались по домам. Одно дело поглазеть, другое – попасться в свидетели.
Рэму пришло на коммуникатор полицейское сообщение, но он не стал на него отвечать.
Ясное дело: полисам сообщили, что он уцелел. Соседи, наверное. Или он сам засветился на кадрах с дронов.
Но Рэм не обязан заявлять о своём местонахождении по первому требованию полисов, ведь он ещё не стал совершеннолетним. Помочь они не смогут, только проблем добавят.
Дом расстреляли спецоновские шлюпки. Значит, на отца кто-то донёс за вынужденную контрабанду – да кто ей не занимается в войну? И его, по законам этой самой войны, без суда и следствия…
Рэм шёл куда глаза глядят, Ули тащился следом.
Парни почти добрели до набережной, когда на запястье Рэма согрелся браслет коммуникатора.
Звонил юрист отца, Грем Маквел.
– Вы не ранены, господин Стоун? – в голосе звенело беспокойство. – Вы в порядке?
– Да, – буркнул Рэм.
Говорить ему не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось.
– Я срочно вылетаю из столицы, господин Стоун. Вам нужно вступить в наследство. Где вы сейчас?
Голос Грэма Маквела вдруг показался Рэму фальшивым.
Как же, беспокоится он. Сейчас огребёт на оформлении наследства кучу эрго.