Чувствую, как сокращаются её узкие стенки. Сейчас взорвусь!
– А если я слово не сдержу, если увидишь меня горизонте, беги со всех ног! – шепчу, близкий к агонии. – Потому что я уничтожу тебя. Растерзаю до смерти.
Совершаю последние три толчка и яростно изливаюсь в неё. Достаю опадающий член в сперме, её соке и пятнах крови. Изорвал-таки. До конца. Сильно поторопился. Слишком грубо. Резко. На сухую.
Вытираюсь полотенцем и кидаю ей перед лицом.
Дрожащими руками трёт между ног. На меня не смотрит. Больше нет. Молча глотает слёзы.
Идёт к шкафу. Натягивает свежие трусики. Достаёт из кармана пачку денег, лист с адресом и ключи от моей квартиры. Кладёт на стол.
Тянет руку к волосам. Шёлковые локоны падают по спине, когда дрожащие пальцы достают гребень. Опускает вещицу на стол. К ключам.
– Я больше никогда не посмею вас побеспокоить, – выдавливает она и выходит из дома.
Я подхожу к окну и смотрю, как тонкая фигура идёт по направлению к бане, но тихо опускается на колени посреди лужайки. Слышу болезненный крик, полный горя. Он разносится на всю округу. Он будет преследовать меня по ночам всю оставшуюся жизнь.
Вижу среди деревьев тонкие лучики фонариков. Вижу, как Полкан подбегает к ней и валит в траву. Она притягивает пушистое тело к себе руками, и он просто лежит рядом и утешает её.
***
Под вечер следующего дня, когда протоколы написаны, молодой сержант хмуро спрашивает:
– Девушку куда?
Достаю из конверта адрес её дяди.
– Сюда отвези. Сам. Я заплачу.
Он качает головой.
– Ты, Тихон, устроил тут спецоперацию. Теперь пять лет разгребать!
– Лучше бы работали, я бы и не устраивал, – огрызаюсь.
Еле дожидаюсь, пока меня оставят одного. Все уходят. Забирают Рогоза в наручниках. Уводят девчонку, возле которой неистово крутится Полкан. Все уходят, только Наталья остаётся.
– Тихон… – начинает было она.
– Ступай домой, Наталья! – перебиваю грубо.
– Тихон, я же вижу, что ты сам не свой. Помочь тебе хочу. – Она бесстыдно расстёгивает блузку и оголяет грудь. – Тебе расслабиться нужно. Я помогу.
– Прикройся, Наталья, – рычу я. – Не позорься. Не заинтересован я.
– Когда ты от качественного секса отказывался? – не отстаёт она. – Ты же мужик! Настоящий!
Я горько усмехаюсь:
– Поэтому, Наталья, и говорю – прикройся. Не мужик я. Был бы мужиком, тут не сидел бы.
– Ты из-за неё? Из-за девки этой?
– Наталья, уходи, – я ударяю по столу.
Поднимаюсь. Сметаю все женские вещи в сумку. С глаз долой.
– И вещи свои забери. Не нужны они мне больше. Не понадобятся.
***
Ночью просыпаюсь в поту холодном. Чувствую пустоту, разъедающую разум. Поедом ест. Гложет. Скребёт на сердце.