Блондинки из Костаницы, шатенки Ай-Василя,
Брюнетки чернобровые, брюнетки из Козмаса,
Хоть ваши сожжены дома и сундуки с приданым,
Но будет снова все у вас, порукой партизаны,
Не красьте в черное одежд, не надевайте траур…
Лулу перехватила в зеркале взгляд Елены и замолчала. Елена с интересом спросила:
— Как, как это? «Не красьте в черное одежд, не надевайте траур?»
— Это старая-престарая песня, которую пели в горах партизаны, — пояснила Лулу. — Никосу она очень нравилась. Но нынешние слушатели любят другие…
— Нет, нет, я только о словах. Не красьте в черное…
Елена быстро подошла к платяному шкафу, что-то там долго искала, затем вернулась с красным материалом в руках.
— А ну посмотрим, — сказала она, прикладывая материю к Лулу.
Мы же решили в черном? — удивилась Лулу.
— А как ты пела? Не красьте в черное, — загадочно произнесла Елена. — Да, девочка моя, для нас наступили печальные времена, и черные платья сейчас под стать гречанкам. Я так и думала, что мы с тобой будем петь в черном. Но вот твоя песня…
Елена еще раз приложила материю к Лулу и решительно сказала:
— Давай лучше сделаем так, Лулу. Одна из нас будет петь в черном, другая — в красном. Эти цвета ведь как символы трагедии и надежды. Да, наша родина в трауре, но мы с тобой и все честные греки живут надеждой на будущее! Это поймут все, кто будет нас слушать.
Лулу еще долго стояла с накинутым на нее красным материалом около зеркала, а потом сказала:
— Да, пожалуй, так будет лучше.
— Ну и слава богу, девочка моя! — обрадовалась Елена. — Спой, пожалуйста, до конца.
Лулу кивнула и продолжила свою песню:
Не красьте в черное одежд, не надевайте траур,
Хотя бы села все подряд развалинами стали.
Идите в горы в добрый час и партизан ищите,
Героям раздавайте хлеб, блондинки и брюнетки,
Патроны раздавайте им, пусть бьют они фашистов,
И бьют отступников, и бьют предателей…
Алексис был невольным свидетелем этого разговора, не выдавая своего присутствия. Но когда Елена воскликнула, что песня ничуть не устарела, Алексис вошел в комнату.
— Вот Алексис пусть скажет, — сказала Елена. — Спой, Лулу.
— С удовольствием послушаю еще раз, — согласился Алексис.
— Вы слышали? — смутилась Лулу.
— И думаю, что ваша идея использовать красный и черный цвет будет иметь большой успех.
— Но почему я должна быть в красном? — спросила Лулу.
— Потому что ты, моя девочка, наша надежда, — ответила Елена. — Мать-Греция в трауре, а дочь Греции вся в надежде.
— Золотые слова! — похвалил Алексис.
— Тогда за дело! — воскликнула Елена.
Арифа и Сильвана, решившие задержаться в Париже до концерта, помогали чем могли своим друзьям. Египтянка оказалась хорошей портнихой — быстро скроила платье для Лулы, а Сильвана помогала ей — строчила на швейной машинке. Мистера Джекобса в «святая святых» — в комнату, где мастерили одежду для концерта, не пускали, и он развлекался беседами с Алексисом на греческом языке.