– Я, конечно, волхвов уважаю! – говорил Радко решительно. – Но за то, что Мурава Вышатьевна не ведьма, я готов ответ хоть перед богами держать! Что-то Соловьиша напутал. Недаром по Новгороду слух идет, что он на старости лет утратил пророческий дар.
– Утратил пророческий дар, – пробасил негромко дядька Нежиловец. – Да разве он им когда владел?
– Ладно, Радко! – хлопнул коваля по плечу боярин. – Хороший ты человек. Добро помнишь. И я тебя не забуду. А пока…
Он расстегнул узорчатую фибулу-застежку, и добрый суконный плащ, зябко поежившись, в последний раз покинул хозяйские плечи. Теперь будет согревать плечи кузнеца. И верно еще спасенный Муравой сын будет своему сыну рассказывать о подарке.
Теперь следовало действовать, и действовать быстро. На дворе собралась вся дружина, и без дела долго ей стоять не пришлось. Спасибо Радко-ковалю, но не хвалиться Соловьише Туричу, что сумел застать боярина Вышату врасплох. Движения Вышаты Сытенича сделались быстрыми и легкими. Приказания сыпались с уст, как стрелы с тетивы доброго лука: одна за одной и каждая в цель. Тороп подумал, что окажись боярин в их селище в день хазарского набега, поганым ни за что не одержать верх.
Твердяту отправили в храм к отцу Леониду, еще нескольких отроков по домам единоверцев – поднимать новгородских христиан. Остальные готовились к защите дома.
– Надо бы сообщить посаднику, – сказал дядька Нежиловец. – Его забота Правду в городе охранять.
– Да что сообщать, – попытался отмахнуться боярин. – Он сам, небось, сюда вместе с Соловьишей идет.
– Не думаю, – возразил старый кормщик. – Асмунд – руссс и никаких богов кроме Перуна на признает. Я слыхал, между ним и Соловьишей уже давно идет распря о том, чтобы поставить на берегу Мутной вместо старого Велесова святилища Перунов жертвенник. А нашему знакомцу волхву ох как это не по нутру! В последнее время, чуть до драки дело не доходит. Я сам схожу с Асмундом поговорю. Надеюсь, он еще не забыл, как мы с ним бок о бок рубили хазар под Самкерцем и древлян под Искоростенем!
Дружина меж тем разбирала оружие. Гридни снимали со стен деревянные щиты, передавали друг другу помеченные знаменами, притертые к знакомым рукам топоры и мечи.
Талец протянул мерянину лук.
– Обращаться умеешь?
Тороп хотел было обидеться, но передумал. Что толку лясы точить. Дойдет до дела, он знал, что не оплошает. Занимая место неподалеку от Тальца, Тороп успел подумать, что среди защитников дома не видно боярского племянника…
Но в это время заботливо выложенная досками мостовая загудела, заходила ходуном от топота множества ног.