На лицах людей по обе стороны частокола проступило смятение. Волхв предлагал чудовищное, за что Правда карала строже, чем за убийство. К тому же разгневанный Сварожич вполне мог обернуться против самого поджигателя, и кто-кто, а Мал понимал это лучше других. Но рядом стояла Любомира, которой в своем упоении местью не было жаль ничего, и вскоре с одобрения Мала факелы зажглись во многих руках.
Люди Вышаты Сытенича схватились за мечи. Если уж суждено погибнуть, так лучше в бою. Тороп тоже поудобнее обнял лук и проверил тетиву. Он-то лучше других знал, каков в гневе человеческий благодетель огонь. Ну что за недоля! А он уже привык называть боярскую усадьбу домом.
Мерянин прикидывал в уме, сколько шагов до волхва, когда боярин неожиданно скомандовал отбой. Тороп поначалу ничего не понял, потом различил сквозь ор оголтелой толпы сплоченное в единый звук стройное молитвенное пение прихожан отца Леонида и услышал бряцание оружия и конский топот – это со стороны Кремля поспешал со своими людьми посадник.
После того, как молодой князь Святослав, сын Игоря и Ольги, был призван из Новгорода на великое княжение, городскими делами управлял его прежний кормилец – воевода Асмунд. Годами он был не моложе дядьки Нежиловца и имел на лице столько же морщин и отметин от вражеских мечей. Один шрам, глубоко врезавшийся в щеку, затрагивал правый глаз, отчего взгляд у воеводы казался более суровым, чем это было на деле.
– Ты чего это, Соловьиша, народ мутишь? – грозно загремел Асмунд, подъезжая к волхву. – Али мало даров несут тебе и твоим богам новгородцы, что ты на их добро посягать вздумал. И чего это ты тут факелами размахиваешь? Нов город решил спалить?
Непроизвольно подавшись назад, чтобы не угодить под копыта могучего воеводина коня, волхв попытался изобразить на лице улыбку. Вышло не особенно удачно.
– Лжа это все, батюшка воевода! Клевета завистников! Мне чужого добра не надобно, окромя того, что Велес себе в дар избрал. А сюда я пришел, чтобы людям помочь Правду защитить.
Асмунд нахмурил сросшиеся на переносице мохнатые брови.
– Не слишком ли много на себя, Турич, берешь? Правду в городе охранять князь, вообще-то, мне поручил. Эй, люди добрые! Кто здесь Правды ищет?
Толпа вынесла к ногам посадникова коня малость потрепанного после схватки Мала. Постоянно перебиваемый Любомирой, он начал путано объяснять, что стряслось, и над кем он хочет суда. Сначала Асмунд слушал купца со спокойным вниманием, затем его помеченный шрамом глаз угрожающе задергался.
– Странные вещи ты говоришь! Дочь одного из вятших новгородских мужей – ведьма? Лучшая в городе льчица – детей губит? По-твоему, выходит, что меня, княжьего кормильца и воеводу, от хвори Чернобогова служительница исцелила? Ладно, – продолжал он спокойнее. – Будем разбираться. Думаю, огонь и железо рассудят лучше всего. Кто дольше продержит в руке раскаленный гвоздь, и чьи раны потом быстрее заживут, тот правым и выйдет.