— Крошка, будь счастлива — сказал папа коротко, поднимая за нее очередной тост, и она кивнула, решая, что на сегодня хватит всех этих душевных излияний
— Давайте оставим тосты, я больше не хочу, чтобы мне что-то желали хорошо? — сказала она, и тишина за столом стала просто оглушающей
— Стася! — голос мамы был слегка взволнован
— Нет! Больше никаких пожеланий — прошипела она, уставившись в свою тарелку
— Ну, хорошо, раз так, давайте просто посидим и пообщаемся — сказал папа, пытаясь сгладить накалившуюся атмосферу
Тихие разговоры заполнили пространство гостиной, и Стася поняла, что можно покинуть этот праздник жизни, и побыть недолго наедине с собой. Встав из-за стола, она вышла и поднялась в комнату, запираясь в ванной. Она знала, что Агата даст ей пару минут и поднимется следом. Так и случилось, как только она присела на унитаз, и дала волю слезам, в дверь тут же постучали.
— Я сейчас приду, иди Агат
— Это я, Макар — раздался его голос за дверью, и она даже плакать перестала, не понимая, что он здесь забыл
Открыв дверь, она выглянула и столкнулась нос к носу с ним.
— Стась, если не хочешь быть здесь, мы можем поехать в клуб — предложил он и она кивнула
— Да, я бы хотела уйти и прилично накидаться, чтобы забыть весь этот кошмар навсегда
— Без проблем, только ты, пожалуйста, не злись на мать, она старалась для тебя! — сказал он, стирая с ее щек слезы
— Хорошо, без проблем — улыбнулась она и, кивнув на дверь, сказала, что сейчас спустится
Приведя себя в порядок, она уже выходила из комнаты, когда к ней поднялся Глеб и попросил зайти внутрь.
— Зачем ты так с ней? — спросил он, сунув руки в карманы и смотря на нее
— Как?
— Грубо и совершенно неуместно!
— Я никого не просила устраивать мне праздник! — бросила Стася, защищаясь, и он схватил ее за руку чуть выше локтя, причиняя боль
— Как только все уйдут, извинишься перед ней, иначе я уйду из дома, поняла меня? И больше не смей с ней так разговаривать, ясно? — отчеканил он, испепеляя ее своим взглядом, и она улыбнулась, только сейчас поняв, как сильно видимо, он ненавидит ее
— Ясно, поняла.
Он вышел из комнаты, а она осталась стоять, чувствуя полное опустошение и злость. Ярость затапливала потихоньку ее всю, и она сжала кулаки, врезаясь ногтями в кожу, чтобы прийти в себя. Перед глазами стояла пелена и только, когда слезы потекли ручьем по лицу, она поняла что плачет.
Сев на постель, она невидящим взглядом уставилась в пол, не зная как предотвратить подступающую истерику, и пошла в ванну, закрывшись на ключ и спускаясь по двери на пол. Закусив кулак до крови, она завизжала от боли, которая накатывала на нее с каждым разом сильней и сильней, разбивая в щепки ее хрупкую стену, которую она успела выстроить в отношении Глеба.