Невольно фыркнул. Женщинам под этой крышей наглости было не занимать.
Пока Олеся развлекала таксу, я продолжал стоять посреди спальни и разглядывать своих нечаянных гостий. По-хорошему, нужно было идти спать и выкинуть из головы их обеих, но шанс разглядеть Лесю без всей её бравады, смущения и страха, казался более чем заманчивым. Растрёпанная после сна, она выглядела невыносимо своей, родной. В голову тут же полезла куча нелепых воспоминаний, как мы когда-то здесь с ней… Я вообще всегда заводился рядом с ней с полоборота. Причём абсолютно без разницы, что это было — возбуждение, гнев или радость. Она одна, не считая Сени, умела выбивать почву у меня из-под ног. Даже сейчас, спустя десяток лет.
Это злило, как если бы она обладала властью надо мной. Раздосадованный собственными реакциями, я бросил на неё взгляд исподлобья и велел крайне неприветливо:
— Спать пора. И так с вами провозился.
Она уставилась на меня растерянным взглядом, но замешательство не было долгим. Что-что, а держать марку она умела всегда. Резким движением откинув одеяло в сторону, она подскочила на ноги, при этом полностью игнорируя своё ранение.
— Ты прав, это было ошибкой...
Что именно, Олеся не уточнила, но я мысленно продолжил сам: «… приезжать сюда».
Она заметалась по комнате в поиске своих вещей, при этом сильно припадая на ногу, но присущее ей упрямство не позволяло остановиться и как-либо выказать слабость. Хотя ещё минуту назад всё было иначе.
— Подожди, я не это имел в виду.
— Это не это, в любом случае мне лучше уехать.
Схватив джинсы и свитер, она попыталась проскочить мимо меня, но я не дал, перехватив Олесю за талию. И да, это была бы не она, если бы даже с зашитой стопой не старалась лягнуть меня. Вышло комично. Взрослые же люди, а ведём себя ровно так же, как пятнадцать лет назад. Но я всё равно держал её крепко, и меня не покидало ощущение, что мы с ней выполняли какой-то древний ритуал, понятный только нам.
Леся вырывалась скорее по инерции, чем действительно пыталась высвободиться.
— Тебе уже тридцать, — в конце концов напомнил я ей, развеселившись от нашей глупости.
— А тебе — сорок! — упрекнула она меня в ответ. — И ты начал первый.
— Психанула ты.
— Претензии были твои.
Собирался сказать что-то ещё, но позабытая нами Жужа вдруг завыла с кровати.
— Цыц! — выдали мы хором.
Олеся крутанула головой, грозно сдвинув брови.
— Не кричи на ребёнка!
— Это я кричу?
— Ты!
Наш диалог всё больше напоминал театр абсурда, и, не сдержавшись, я захохотал в голос, не выпуская Олесю из своих объятий.
— Тихо ты, — потребовала она, явно тоже едва сдерживаясь от смеха. — Арсения разбудишь. Ещё подумает, что мы вконец того… крышей поехали.