Наконец-то он решился и вытянул руку перед собой.
— В общем… Я подумал, что, возможно... — запнулся, поморщился, но собрался. — Короче, с днём рождения!
Оцепенела. Приоткрыв рот, силилась выдавить из себя хоть какую-то благодарность, но голос меня подвёл, выпустив наружу один лишь сдавленный смешок.
Парень понял это по-своему. Кадык у него дёрнулся, и он раздосадованно начал опускать букет вниз, заключив:
— Не нравится.
Степень горечи в его словах собственно и привела меня в чувства. Перехватила его руку, вцепившись в цветы:
— Что ты, они… прекрасны! Спасибо большое!
Он не отпустил, продолжая настороженно держать свой подарок, почти как я, вцепившаяся в упаковку по другую сторону дрожащими руками. Как же я презирала себя за эту слабость, за то, что чувства не поддавались контролю и у меня никак не получалось быть сильной, хотя бы ради Арсения. Пришлось сжать свободную руку в кулак так, что ногти впились в ладонь — боль отрезвила.
— Очень красивые. Мои любимые.
— Я думал про розы.
— Ненавижу розы, — призналась честно, — такая банальщина. А ирисы… их моя бабушка выращивала.
Сказала и лишь только потом сообразила, что на деле моя бабушка была не только моей бабушкой, но и его прабабушкой... Но Арсений ничего не понял и в конце концов отпустил букет, я же перехватила цветы нелепо прижав к себе, словно опасаясь, что у меня их отберут.
Секунды промедления и общей потерянности, а затем я как по щелчку заметалась по кухне, в безрезультатных попытках пристроить куда-нибудь ирисы.
— Арсений, а где у вас ваза?
— Ваза?
— Ваза.
Судя по его озадаченному виду, сморозила я редкостную глупость. Ну да, откуда в квартире, где жили двое с половиной мужчин — Славу я упорно отказывалась считать за полноценного члена общества, — могла взяться ваза. В итоге обошлись трёхлитровой банкой, каким-то чудом обнаружившейся в глубине кухонного гарнитура.
Ирисы, водружённые в середину обеденного стола, поднимали настроение и вселяли надежду на то, что однажды всё станет на свои места. Вот только где находятся эти самые места и что они из себя представляют, я не имела ни малейшего представления. Впрочем, всё это было неважно по сравнению с тем, как Арсений с неожиданным аппетитом уплетал мой суп. Мне же самой кусок в горло не лез, но я продолжала сидеть за столом напротив ребёнка и бесцельно водить ложкой по давно остывшему борщу.
— А сладкого ничего нет? — нарушая образ строптивого подростка, поинтересовался Арсений, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Э-э-э, — задумалась я, проводя мысленную ревизию холодильника. — Нет, ничего такого не покупали, — накануне вечером при составление списка продуктов я исходила из принципов правильности питания и своих кулинарных способностей. — Если хочешь, можно до магазина дойти.