— Если волчица примется рычать из клетки, это тоже примут за плохой знак. Так что я сейчас отправлюсь в городок за зельями. А может, привезу колдуна сюда.
— Это хорошо бы, — признал Сайгур. — Отправляйся, привози.
Найрин уехал, прихватив кошель с монетами. И уже к полудню колдун Эриаль осматривал волков, отчего-то не без опаски поглядывая на Сайгура. Устроили всё так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Волки, причем все, рычали и скалились, и вели себя недружелюбно — все, не только волчица. Колдун, одетый в чёрный балахон, походил вокруг клетки, размахивая амулетами, и был похож на раскормленного ворона.
— Всё в порядке, милорд, — провозгласил он. — Волки просто злы, как тому и следует быть. Это их волчья натура.
— То есть, волчица здорова? — уточнил Сайгур.
Ни он, ни Найрин не излагали колдуну своих подозрений, предоставив тому самому решить, что не так.
— Здорова, да, — уверенно покивал тот. — Впрочем, немного мается брюхом. Что-то не то съела, милорд.
Это, конечно, что-то объясняло. Хорошо бы всё.
— Ладно, пусть так, — согласился Сайгур. — Приготовь зелье, чтобы успокоить зверей. Или вовсе пусть спят, так с ними будет проще. Только отравить не вздумай, достойнейший, а то тебя накормлю чем-то не тем!
На том и порешили. Зелье почтенный Эриаль изготовил и скормил волкам, и скоро те дружно свалились на сено. Колдуну не верить оснований не было, он успел себя зарекомендовать и пользовал здесь самых знатных особ, и даже недавно лечил от какой-то старой утробной хвори короля Мортага, и имел при себе все знаки посвящения от Цитадели. О приезде в лагерь он не жалел, бойко распродав целый сундучок лекарских зелий и притираний для кожи — в лагерь снова явились благородные дамы. Принцесса со свитой, наоборот, отбыла в один из ближних замков — так говорили.
Когда колдун уехал, Найрин подозвал Фай, которая только что принесла воду, выстраданную в ожидании у колодца.
— Иди, посмотри. Что скажешь? Так лучше? Если твои друзья отправятся в горы вот так?
Она послушно пошла за ним к клетке. Просунув руку между прутьями, погладила волчицу по морде и почесала за ушами. И тихо сказала:
— Да, мой господин, так лучше.
Одобрение посвященной успокоило Найрина больше, чем вердикт колдуна.
— Это что у тебя на щеке?
Он сразу заметил и понял, что это, но — однако! Темно-розовый след ладони на белой девичьей коже. На несколько дней останутся синюшные пятна. Бабка, что ли, воспитывает? А вроде сидит, как сова под стрехой, и никуда не суётся.
— Я пролила масло, мой господин, — так же тихо пояснила Фай. — Я виновата. Простите.