Но мы также знаем из опыта, что всё не так гладко и однозначно. Причину не придётся долго искать: она лежит в основе парадокса создания. Секс принадлежит телу, а тело - смерти. Как напоминает нам Ранк, в этом смысл библейского описания конца рая, когда открытие секса приносит смерть в мир. Как и в греческой мифологии, Эрос и Танатос неразделимы; смерть приходится сексу родным братом-близнецом. [10] Давайте немного задержимся на этом моменте, потому что он очень важен для объяснения непригодности романтической любви для решения человеческих проблем и тесно связан с фрустрацией современного человека. Когда мы говорим, что секс и смерть - близнецы, мы понимаем это как минимум на двух уровнях. Первый уровень - философско-биологический. Животные, которые создают потомство, умирают. Их относительно короткая продолжительность жизни так или иначе связана с их деторождением. Природа побеждает смерть не путём создания вечных организмов, а путём предоставления возможности смертным организмам размножаться. С точки зрения эволюции, это, кажется, сделало возможным появление действительно сложных организмов на месте простых - и почти в буквальном смысле вечных - размножающихся бесполым путём.
А теперь перейдём к проблеме с точки зрения человека. Если секс является исполнением его роли в качестве животного, это напоминает ему о том, что он сам не что иное, как связующее звено цепи бытия, взаимозаменяемое с любым другим и точно также невосстановимое само по себе. Таким образом, секс олицетворяет животное сознание и, соответственно, аннулирование индивидуальности и личности. Но именно свою личность хочет развить человек: представление о себе как об особом космическом герое с особыми дарами, значимыми для вселенной. Он не хочет быть простым блудливым животным - в этом нет по-настоящему человеческого смысла, по-настоящему особенного вклада в мировую жизнь. Таким образом, с самой его основы половой акт представляет собой двойное отрицание: физической смерти и отличительных личных дарований. Этот момент крайне важен, так как объясняет, почему сексуальные табу были в основе человеческого общества с самого его зарождения. Они утверждают триумф человеческой личности над животным единообразием. С помощью сложных кодов сексуального самоотречения человек смог нарисовать культурную карту к личному бессмертию на теле животного. Он создал сексуальные табу, потому что ему нужно было одержать победу над телом, и он пожертвовал удовольствиями тела ради высочайшего удовольствия из всех: самосохранения в качестве духовного существа в вечности. Это замещающее поведение описал Рохайм в своём проницательном обзоре жизни австралийских аборигенов: «Подавление и сублимация первичной сцены лежит в основе тотемистического ритуала и религии» [11], то есть отрицание тела является аспектом исключительно человеческой жизни.