Но где-то необходдимо провести грань между творчеством и провалом, и нигде эта грань не является более чёткой, чем в фетишизме. Анальный протест культуры может обернуться саморазрушением, особенно если мы хотим, чтобы наши женщины могли ходить, или если мы хотим относиться к ним как к полноценным людям. Именно этого не может сделать фетишист. Тайная магия и личная постановка могут удерживать реальность, создавать личный мир, но они также отделяют практикующего от реальности, как это делают культурные приспособления на более общем уровне. Гринэкр понял это очень хорошо, отметив, что тайна – это двуликий Янус, уловка, которая ослабляет связь человека с окружающими. Трансвестит в своем тайном внутреннем браке фактически полностью обходится без брачных отношений. При этом мы не должны забывать об обнищании фетишистов и трансвеститов: ненадежной идентификации с отцом, слабом телесном эго. Извращение было названо «персональной религией» – и это действительно так, но оно свидетельствует о страхе и трепете, а не о вере. Это своеобразный символический протест контроля и безопасности со стороны тех, кто ни на что не может полагаться – ни на свои собственные силы, ни на общепризнанную культурную карту по межличностным отношениям. Это то, что делает их изобретательность жалкой. Поскольку фетишист, в отличие от прозаичного потребителя культуры, не уверен в самоконтроле и телесном эго, сексуальный акт всё ещё ошеломляет его, его потрясает заключённое в нём требование, чтобы он всем своим телом совершил что-то ответственное для другого. Ромм говорит о своем пациенте: «В то время, как у него была очень острая потребность в сексуальном подчинении своей жены, всё желание покидало его, когда жена выказала какие-либо признаки сексуального влечения». Это можно рассматривать и как отказ от безличной инструментальной роли вида, но это отказ, основанный на незащищенности, появляющейся, когда человека призывают, принуждают к действию. Помните, мы соглашались с Ранком, что главной характеристикой невроза была способность видеть мир таким, какой он есть, во всем его превосходстве, силе и ошеломительной мощи. Фетишист должен чувствовать правду своей беспомощности перед сложным объектом воздействия и задачей, которую он должен выполнить. Он недостаточно надёжно "запрограммирован" нейронно с помощью самоконтроля и телесного эго, чтобы иметь возможность фальсифицировать свою реальную ситуацию и, следовательно, безразлично играть свою животную роль. Объект должен быть ошеломляющим со своей волосатостью, отвисшей грудью, ягодицами и животом. Как относиться ко всей этой «вещности», когда чувствуешь себя таким пустым? Одной из причин того, что объект фетиша сам по себе так великолепен и очарователен для фетишиста, должно быть то, что фетишист передаёт ему великолепие присутствия другого человека. Тогда фетиш - управляемое чудо, а партнёр - нет. И в результате фетиш окружается сияющим ореолом.