Трагедия жизни, к которой ссылается Сирлс, - это та, которую мы уже обсуждали ранее: конечность человека, его страх смерти и непостижимости жизни. Шизофреник ощущает это еще больше, чем кто-либо другой, потому что он не смог построить уверенную защиту, которую обычно использует человек, чтобы отрицать. Несчастье шизофреника состоит в том, что он был обременен дополнительными беспокойствами, дополнительной виной, дополнительной беспомощностью и еще более непредсказуемой и неприемлемой средой. Он не уверенно сидит в своем теле, не имеет надежной основы, из которой можно противостоять вызовам и отрицать истинную природу нашего мира. Родители сделали его как организм полностью недееспособным. Он вынужден изобретать экстра-гениальные и экстра-отчаянные способы выживать в мире, которые сдержат его от опыта, который, в свою очередь, способен разорвать его шаблон, так как он и так уже почти что разорван. Мы снова видим подтверждение точки зрения, что личность человека - это защита от отчаяния, попытка избежать безумия из-за истинной природы мира. Сирс рассматривает шизофрению именно как результат неспособности справиться со страхом, как отчаянный способ жить бок о бок с ужасом. Откровенно говоря, я не знаю ничего более убедительного, что еще должно быть сказано об этом синдроме: это провал гуманизации, что означает неспособность уверенно отрицать факт реального положения человека в этом мире. Шизофрения является предельным тестовым примером для теории личности и реальности, которую мы здесь излагаем: неспособность построить надежную личностную защиту позволяет действительной природе реальности проявиться человеку. Это научно неопровержимый факт. Творческие способности людей со стороны шизофрении человеческого континуума - это изобретательность, которая проистекает из неспособности принять стандартизированные культурные способы отрицания истинной природы опыта. И цена такого рода “сверхчеловечной” оригинальности - жизнь на грани безумия, как давно знают люди. Шизофреник в высшей степени оригинален в почти вне-человеческом смысле, потому что он наиболее далек от животного: ему недостает безопасного инстинктивного программирования низших организмов; и ему не хватает безопасного культурного программирования обычных людей. Неудивительно, что он, кажется обычному человеку «сумасшедшим»: он не принадлежит ни одному из миров.†
Вывод
Давайте отвлечемся от нашей длительной дискуссии о функциях личности, сопоставив два больших произведения поэтического письма и прозрения, разделенные почти что тремя столетиями. Во-первых, это Томас Траэрн. Он дает нам прекрасное описание мира, каким этот мир кажется восприятию ребенка, прежде чем ребенок смог выработать свои автоматические реакции. Траэрн описывает первозданное восприятие ребенка: