Прочитав об этих торфяных трупах, я вспомнил о них, когда мы были в Бремене, но, будучи немного сбитым с толку, перепутал их с мумиями в свинцовых подвалах города>28. Этот мой интерес действовал Фрейду на нервы. «Почему вы так обеспокоены этими трупами?» - спросил он меня несколько раз. Он был чрезвычайно встревожен этим всем, и во время одного из таких разговоров, когда мы ужинали вместе, он внезапно потерял сознание. Позже он сказал мне, что убеждён, что вся эта болтовня о трупах означала, что я испытываю по отношению к нему желание смерти [31].
Второй случай обморока произошёл в 1912 году во время особой стратегической встречи, которая собрала Фрейда и некоторых его последователей в Мюнхене. Вот подробный отчет Юнга об этом инциденте:
Кто-то завел разговор о Аменхотепе IV (Эхнатоне). Было высказано мнение, что в результате своего негативного отношения к отцу он уничтожил отцовские картуши>29 на стелах>30 и что за спиной его великого творения, монотеистической религии, скрывался комплекс отца. Подобные вещи раздражали меня, и я пытался возразить, что Аменхотеп был творческим и глубоко религиозным человеком, чьи поступки нельзя было объяснить личным сопротивлением к своему отцу. Напротив, я сказал, что он чтил память своего отца, и его рвение к разрушению было направлено только против имени бога Амона, которое он повсюду уничтожал; оно также было высечено из картушей его отца Амон-хотепа. Более того, другие фараоны заменяли имена своих настоящих или божественных предков на памятниках и статуях своими собственными, чувствуя, что они имеют право сделать это, поскольку они были воплощениями одного и того же бога.
И всё же они, как я указал, не положили начало ни новому стилю, ни новой религии.
В этот момент Фрейд соскользнул со стула в обмороке [32].
Обмороки в связи с общей жизненной проблемой Фрейда
Внимательными исследователями жизни Фрейда было высказано немало трактовок значения этих обморочных эпизодов; Фрейд и Юнг оба дали свои собственные интерпретации. Я задерживаюсь на этой теме не только потому, что она может раскрыть проблему характера Фрейда, но и потому, что, я думаю, она лучше всего подтверждает всё постфрейдистское понимание человека, которое мы в общих чертах описали в первых пяти главах. Мы получим самое ясное понимание, когда сможем отразить абстракции в живом зеркале бытия великого человека.
Именно Пол Роазен в своём недавнем блестящем толковании, раскрыл ключевое значение этих обмороков [33]. Как и Ранк, Роазен понимал, что психоаналитическое движение для Фрейда в целом было особым проектом