Пока все было тихо. Петя тянул руку на занятиях, тянул руку на собраниях, осуждал прогульщиков, и в строю был первым запевалой. В семнадцать лет его избрали секретарем комитета комсомола училища. Триумф и почет тем, кто следует октябрьской программе от 1961 года «Построение коммунизма за 20 лет». Петю привлекают в комиссию райисполкома по изучению лиц, посещающих церковь. А также – в сектор внедрения в жизнь советских людей новых праздников. Рождество заменить проводами зимы, Пасху – праздником «Музыкальная весна», Троицу – днем русской березки. Теперь он уже Петр Николаевич, земля его – это большое село, крупный железнодорожный узел. Все, что было здесь, так или иначе связано с железной дорогой, как и большой пионерский лагерь между двумя сопками в трех километрах от села. По поручению райкома комсомола Петя был направлен туда старшим пионервожатым в первый отряд, к самым старшим. Вот такое доверие на три недели в июне. Кто бы знал, что те три недели станут даже не ступенькой, а гигантским прыжком в карьере комсомольца Пети?
К линейкам, горнам и рапортам у него всегда были уважение и сноровка. Все было чистенько, аккуратно и всегда по распорядку дня. Директриса, старенькая и глуховатая, Петей была очень довольна и всем вожатым его ставила в пример. Отряд у него состоял из двадцати девочек и двадцати мальчиков и носил имя Глеба Жеглова. Гимн пионерии, к которому приложили свои таланты Н. Крупская и Д. Фурманов, был их отрядной песней. «Взвейтесь кострами синие ночи! Мы – пионеры, дети рабочих!». Пионерский костер – это не просто огонь, это призыв, это клятва верности и участия во всех делах и начинаниях. Смена подходила к концу, и все готовились к этому действу. Все хотели на речке, а это было километрах в двух от лагеря. Директриса разрешила, а это волнительные прижимания и слезы расставания. За день готовились. У всех кеды, ведро картошки, соль, десять бутылок лимонада, топорик и лопатка. Один горнист, два барабанщика, сорок человек в четырех отделениях с пионервожатыми, и Петр Николаевич – в часах, с перочинным ножом и спичками. У них будет ранний ужин и поздний отбой – на зависть остальным отрядам. Они должны пройти с отрядной песней полтора километра в сопку и километр под сопку. Дорога песчаная и сухая. Завхоз ходил в разведку и все нарисовал, все рассказал, кроме главного. То поняли уже на месте.
***
В детстве Петя ни с кем не дружил, поэтому детство как-то быстро прошло. А не дружил, потому что дразнили некрасиво. Но прочитав «Как закалялась сталь», уверился, что вырастет и отомстит. Да и тетка «выблядком» в сердцах называла, но тетка – дело другое. Тетку он боялся, иногда она его поколачивала за нерасторопность в делах домашних. Наплевать ей было на его пионерский и комсомольский статус, ей бы тоже можно было припомнить. Тетка не пила, не курила, но иногда исчезала на день-два, а возвращалась, всегда сутулясь, со следами побоев на лице и почти всегда дохлую курицу в перьях приносила, говорила по работе, тайное что-то. А тайн Петя не любил, все тайное напоминало ему тайну собственного рождения. Часто втихую он подсчитывал свой возраст ко времени прихода коммунизма и огорчался, что будет уже такой старый. В коммунизме он всегда представлял себя по-разному, то на фоне багрового полотнища, почему-то с усами, то – танцующего в сапогах и красной рубахе танец гопак. Однажды ему привиделось, что Ленин вышел из Мавзолея и закрыл за собой дверь на здоровенный, похожий на Крест, ключ. Но это было во сне, а сон же не тетка, что его бояться.