Распахнула глаза с отчаянным дыханием и не увидела ничего.
Он не сиял.
Ни один кристалл не засиял.
Почему? Что это значит?
Взгляд заметался, в горле застряло что-то болезненно-давящее.
— Фоукс отброс! — прозвучало из толпы однокурсников.
Дейвил ухмылялся, задрав подбородок, смотря из-под полуприкрытых глаз.
— Мистер Дейвил, я попросила бы вас не выражаться, — строго осадила его Горденгер, ожидая Феликсу.
Что значит "отброс"? Почему он так ее назвал? Она обернулась, поймала встревоженный взгляд Мими, которая уже заходила за синюю линию.
— Пойдемте со мной, — сдержанно позвала профессор и зашагала к выходу из зала.
Момент, который она никогда не забудет. Чувства, которые не стереть, как бы ни хотелось. Поначалу больно и страшно, а потом понимаешь, что ты не одна и так бывает. Кристалл не инициируется. Бывает, проявляется не сразу. Осознаешь, что в тебе лишь часть кристалла.
Не сразу. Долго и очень болезненно.
— Не моё место, — глухо повторила Феликса и поднялась.
Ноги сами понесли к двери.
— Прости, Феникс! — прилетело в спину от Эмбер. — Это правда.
Вышла не оборачиваясь, захлопывая дверь.
Прости, Феникс.
Именно так сказала Мими, когда после инициации на обеде Феликса по привычке хотела сесть рядом.
Это не твое место. Прости, Феникс.
Так, в двух предложениях, и закончилась дружба.
Эванс попала на синий поток, практически сразу присоединившись к свите Дейвила. Смеялась над их подколами, направленными на унижение непроявленных.
Махнула рукой, будто воспоминания — назойливые мухи, которых можно так легко прогнать.
Мысленно она прожила это миллион раз. Не хотелось проживать миллион первый.
Кажется, что она снова там, в большом зале, только теперь действующие лица поменялись.
Те же слова. Также ранят. Нещадно полосуют по сердцу, рассекают, вытаскивая душу. Безжалостно. Без обезболивания. И так же непонятно, почему от неё отвернулись те, кто, вроде, был близок? И как теперь с этим жить?
Эпизод 5. Есть вопросы
В бывшей комнате Дейвила царила своя атмосфера. Из гостиной доносился шум сборища синих. Слишком громко, раздражает, но сегодня можно. Первый день последнего года, его надо запомнить.
Такое не забудешь.
Дейвил откинул голову на спинку дивана, подставляя шею поглаживаниям Мими. Ладонь автоматическим движением скользила по бедру с тонкой полоской ткани. Юбка задралась, делая длинные ноги бесконечными.
На неё всегда глазели. Облизывали, пускали слюни. Это всегда забавляло.
— Уоррингтон, ты втихую на неё дрочишь, я знаю, — Дейвил шлепнул по упругой заднице Эванс.
В шею уткнулся нос, а следом опалило рваное дыхание от несдерживаемого смеха.