Король оживился.
— Так изволь! — произнес он. — У Лесничего трое прелестных дочерей! Выбирай любую. Особенно его родная дочка — говорят, невообразимая красавица!
— У нее парик полметра? — уточнил принц капризно. — Меньше мне не интересно! Только самые утонченные красавицы могут носить такой парик!
Король снова побагровел.
— Сам померяешь, — зло произнес он, — какой длины у нее парик! Собирайся; мы едем на смотрины. И, нравится тебе или нет, но одна из дочек Лесничего станет твоей женой! Коль уж они все на одно лицо, то зачем выбирать?! А долг перед королевством ты обязан исполнить!
— Фи, папа, снова насилие, — капризно произнес принц оглядывая себя в зеркало и так, и этак. — Отчего вам все время охота заставить меня делать то, что я не хочу, и что не мне надо?
— Доминик Бернард Патрик Люк, я твой отец! — вспылил Король. — Я прожил жизнь, я лучше знаю, что тебе нужно, и что для тебя будет благом! А ты просто глупый мальчишка, который сопротивляется собственному счастью!
— Счастье-то, — капризно протянул принц, нарумянивая щечки погуще, порозовее, — тиражированное. Одинаковые девицы, несущие одинаковую чушь! И ни одна из них не умеет правильно одеваться! Фи! Деревенское бескультурье!
Енот, обращенный в девушку, усердно подметал дорожки в саду. На голове его была повязана косынка, лицо, отдаленно смахивающее на лицо щекастой неприветливой девицы, было сосредоточено. Енот вдохновенно работал и наслаждался процессом. Его не заставляли думать, принимать решения, и это его вполне устраивало.
Старенькое платье Изабеллы трещало на его дородном теле, сквозь прорехи виднелось волосатое енотье тело. Корсет безжалостно стискивал енотьи бока, но даже он не мог справиться с их округлостью, а только лишь подчеркивал общую обширность замаскированного енотьего зада.
Енот развел такую бурную деятельность, что Юфимия, поглядывающая из окна и наблюдающая за ним, ничего толком не смогла увидеть из-за поднятых его метлой клубов пыли.
— Малютке не на пользу идет этот грубый труд, — всхлипнула мачеха, успокаивая свою совесть еще глоточком горячительного из своей фляжечки. — Горе ее сломило. Она стала как будто ниже ростом, и как-то сгорбилась, стала какой-то неуклюжей и слишком… толстой…
На самом деле енот воровато втягивал голову в плечи и отворачивался от снующих туда-сюда слуг, чтобы оставаться неузнанным.
Фея, подлетев к окну, лишь мелком глянула на трудящегося.
— Ничего-ничего, дорогая, — проворковала она добрым голосом пилы, — у тебя просто слишком доброе сердце! А девчонка просто сильно избалована. Вот увидишь — это пойдет ей на пользу. Набьет пару мозолей, устанет, испачкается, проголодается… А тут приедет принц. И мы закатим пир! Пирожные и нежнейшие куропатки, прожаренные над огнем! Мороженое и лимонад! Нарядные сестры и веселые разговоры за обедом… А она не звана к столу! Насмешки над ее старым платьем… Я думаю, ее это очень, очень обидит. И она будет рваться туда, чего так старательно избегала!