Вдруг со второго этажа донёсся громкий, протяжный детский мявк. Мы с Милли посмотрели друг на друга и рванули наверх. В нашей гостиной на полу стояли две спальные корзины леополек. Но оба детёныша обнаружились в одной. Они прижимались друг к дружке и блажили во всю глотку.
Мы подхватили малышей на руки и попытались успокоить. Если Полли на руках мамки-хозяки жалобно поскуливала, то Лёвка возмущался по-мужски. Во-первых, он попытался меня укусить или поцарапать, наказать за забывчивость. Я ухватила его за шкирку и держала на вытянутой руке. Тяжёлый, гадёныш. Он продолжал недовольно мне что-то выговаривать. Я встретилась с его взглядом. В его глазах плескался страх. Он ещё не мог слать ментальные картинки, но я его поняла.
Осваиваясь в новых корзинках, они, слыша нас, спокойно уснули. Когда проснулись, поняли, что в доме никого нет. Заволновались. Лёвка перелез к Полли, чтобы было не так страшно — мол, давай бояться вместе. А когда мы пришли, но к ним не поднялись, они устроили скандальное возмущение.
Лёвка, повыговаривав мне ещё пару минут, безмолвно повис у меня в руке. Я прижала его к себе и стала вымаливать прощение. Говорила, какой он смелый, умный мальчик. Рассказывала, посылая ментальные картинки, каким он вырастет могучим, сильным и храбрым. Говорила так, как говорила бы с ребёнком. Лёвка уткнулся мне в ямку под подбородком, сопел ещё сердито, вздрагивал. Я не выдержала, приподняла и поцеловала сначала в лобик, потом в оба синих глазика.
Милли тоже ворковала с Полли, успокаивая малышку. Потом мы обе поклялись своим воспитанникам и себе, что больше никогда не оставим их одних, пока он не вырастут, что смогу постоять за себя. Посадили в переноску и спустились вниз.
Парни о чём-то тихонько переговаривались. Встретили нас сочувствующими взглядами.
— Успокоили мамки своих детёнышей? — со смешком спросил Петрикс.
— Чего они шум-то подняли? — спросил Варьян.
— Так мамок потеряли, — объяснил Нортон. — Напугались. Маленькие ещё совсем.
— Интересные. Сколько им? — склонился над переноской Варьян, которую я поставила на стул рядом с собой. — Погладить можно?
— Нет, Варьянчик, — не разрешила Милли. — Вот подрастут, будут по дому свободно бегать, они сами решат, кому позволить себя погладить, а кому нет. Маммия, сколько им уже?
— Ты же записала, когда они родились? Вот и посчитай.
— Милли, ты записи ведёшь? — поинтересовался Петрикс.
— Маммия велела, чтобы я вела дневник наблюдений. Сказала, что реферат придётся писать.
— Права маммия, — одобрил Нортон. — Лео, у вас студенты тоже пишут рефераты?