Мне и в голову не приходило, что мама исчезла насовсем, но не подумайте, что для ребёнка началось голодное время – нет. Ровно тогда, когда упаковка от последней пачки макарон с сожалением отправилась в мусорное ведро, в дверь позвонила соседка.
Хорошо, что у неё были характерные стеклянные глаза и нелепо приоткрытый рот, а то я бы предположила, что бабулька хочет пожаловаться на какую-нибудь ерунду, и тупо не открыла бы дверь. Догадавшись, что это действует мамино внушение, я впустила бабку. Она деловито пробежалась по квартире, смахнув редкую пыль по углам – бардак разводить мама не позволяла, так что тут порядок, а потом угрюмо сунула в холодильник лотки с домашней едой и забрала пустые.
И хотела уйти, но словно из-под палки спросила, не нужно ли что-нибудь, смешно уставившись на старый паркетный пол. Я немного развеселилась, наблюдая, как действует мамин приказ, и даже порадовалась, что она заботится обо мне откуда-то издалека.
Бабку развернула на выход и решила, что самое время распечатать заначку и начать ходить по магазинам, там никто не заподозрит, что приличного вида девочка-подросток покупает продукты из-за беспризорности – подумают, что послали родители. Мама научила, что ни в коем случае нельзя привлекать внимание, да и мне всё казалось обыденным – раз бросили одну, значит, выживаем, а помощи не проси. Жди и не трепыхайся, лишних вопросов не задавай.
Долго сомневалась, не попробовать ли найти новый Мишкин адрес и спасти его бедную мать, или оставить, как есть. Открыв, что детские страшилки не врали и мама не выдумывала, когда рассказывала о нашей силе, я постепенно вспомнила ещё кое-что. Если хорошенько подумать, то это и было главным, что вдалбливалось на подкорку – нельзя отменять то, что сделано. Это не значит, что вмешиваться можно лишь раз, но сделанного не воротишь, а прочие варианты улучшения Мишкиной ситуации я вообразить не могла, как ни старалась.
В школу ходить было всё легче, потому что фурор от происшествия забылся и уже не приходилось непрерывно краснеть от угрызений совести, а редкие новости даже в строку.
Бабка не меньше года приходила каждую неделю, пополняя запасы и с подозрением шныряя по дому, заглядывая чуть ли не под ванную, и всё это в гробовой тишине, а я терпела, хотя уже прилично управлялась сама. Возможно, вынужденная забота связывала нас в жалкое подобие семьи, а этого мне не хватало. Я скучала по маме.
Красавец Мишка ещё раз прикоснулся к плечу и переспросил:
– Юлька, о чём задумалась? Неужели наконец пожалела, что упустила такого шикарного меня? А ведь это ты ещё ничего обо мне не знаешь.