На противоположной стене твёрдая рука любителя раскрашивать мир из баллончика вывела «Беги!», не пощадив разбитые зеркала и обрывки штор. Огромные буквы встретились и в следующей комнате, и дальше, так что я догадалась, что дурацкая надпись относится ко мне.
Там, где должна быть кухня, я нашла записку – мятый клочок бумаги, замеченный мной лишь потому, что он лежал прямо в центре солнечного круга от ровной пробоины над окном.
Мамин почерк, идеально ровные каллиграфические линии на выцветшей обёрточной бумаге: «Я не смогу долго сдерживать его дар притяжения, так что беги, пока можешь. И ты не забыла, что должна жить одна? Иначе силы покинут тебя». Как интересно, что моя мама объявилась именно теперь, когда впервые за долгие годы меня всерьёз потянуло к живому человеку. Ну конечно, мамуля, ты тут как тут. Спасаешь, когда я не прошу. Бросаешь, когда считаешь, что я могу справиться в одиночку. Раскрываешь мне глаза на новых людей, как это своевременно.
Изо всех сил зажмурилась и тряхнула волосами. Прочь из моей головы, мамочка. Я останусь здесь. Хочешь что-то исправить – приходи сама.
Обстановка вернулась – мрамор, барельефы на потолках и восхитительный запах кофе.
Мишка высунулся из кухни и весело прокричал:
– Юлька, ты куда пропала? Айда пить кофе.
Суть в том, что я не была до конца уверена, делает ли он это специально. То есть, конечно, Мишка очень хотел понравиться, но я не знала, используются ли тут колдовские приёмчики, или это моя маман желает задушить романтику на взлёте из-за своих планов относительно меня и потому красиво пудрит мозги. Технически она могла бы это провернуть, но стала бы моя мама так поступать со мной? Вот что творится в голове у женщины, бросившей ребёнка, чтобы тот рос сильным и смелым? Кто знает.
Трудно не быть излишне подозрительной, вспоминая аналогичные срывы в прошлом.
Когда мне исполнилось пятнадцать, случились худшие новогодние каникулы – это был уже второй раз, так что я точно понимала, что никаких, даже крохотных чудес не будет, мама не появится волшебным образом и нелепое хвойное дерево, криво воткнутое в подставку в большой комнате, порадует только теми подарками, которые я сама туда заранее положу. Кошмарно, как по мне.
Отлично помню, как сидела на подоконнике и водила пальцем по заиндевевшему окну, воображая воссоединение семьи и все те обидные слова, что остро нуждались в выплёскивании, но наверняка застряли бы в горле, встреться мы на практике.
В разгар уныния в дверь позвонили, а я сразу догадалась, что это соседская бабка, кому ещё есть дело до меня? Она грустно улыбнулась и вдруг робко протянула мне корзинку со сладостями. Я собралась захлопнуть дверь перед её назойливым носом, но поняла, что на этот раз бабка пришла по собственной воле, а не из-за внушения.