— У животных души слабые. Их легко оторвать от тела.
— А что, нельзя было мост повыше построить, — не унимался Ярослав, — чтобы безопасно можно было переправляться на ту сторону?
— Вы же к Крэйгу едите — вот у него и спросите. Глядишь, вас и подрядит на строительство.
Пацан тут же схлопотал подзатыльник от подошедшего конюха. Мужчина отправил мальчонку разгребать навоз, а сам повторил путникам те же слова, но с большей долей учтивости.
Анарендил выдал витиеватую эльфийскую брань и спешился, вручив вожжи конюху. Ярославу пришлось сложнее. Хоть эльф и был прав — навыки маиры по управлению живым транспортом проявились должным образом. Но, видимо, Ярослав сделал всё не совсем верно, потому что задница, поясница и бедра нещадно ныли. Он мешком повалился с коня. И если бы не эльфийские руки, во время подхватившие его, целоваться Ярославу с выщербленной брусчаткой.
— Хватит лапать мой зад! — рявкнул он вместо благодарности.
Анарендил отдёрнул руки и возвёл глаза к небу:
— Uquetima, ukarima.
Эльф, не оглядываясь, зашагал по мосту. Серая мгла волновалась, скользила по его сапогам, словно принюхивалась, ощупывала. Ярослав поспешил следом. Снова его охватила тревога, ощущение чужого колючего взгляда холодило кожу. Навязчивое желание взвизгнуть Ярослав злобно придушил в зародыше и ускорил шаг, а потом и вовсе перешёл на бег, обогнав эльфа.
* * *
Кожа под меткой все ещё зудела. Ярослав в который раз потёр пальцем фиолетовую чешую кобры, что распласталась на ладони, грозно раздувшая капюшон. Конец змеиного хвоста полз вверх по руке и скручивался в три оборота вокруг запястья. Парень одёрнул рукав длинноватой рубашки, и метка скрылась под тканью.
Разговор не клеился. Ярослав пребывал в дурном настроении — его бесили часто проявляющиеся женские повадки нового тела и воспоминания, которые порой накатывали так внезапно, что он сбивался с шага или спотыкался. Чаще всего перед мысленным взором мелькал эльф Ильсир. Его губы, тянущиеся в прошлом к Фабиане, вызывали у Ярослава приступ тошноты и желание пробить эльфийскому хлыщу по корпусу. Иногда всплывали лица родителей и сестры, были ещё конюхи, кухарки, служанки, имение, академия, храм. Они вызывали блёклые чувства, оттенённые печалью. А вот здоровенный кристалл, испускающий чёрные искры вызывал жгучую ненависть. Что конкретно произошло с Фабианой в храме Ярослав уловить не смог, потому как стоило только сосредоточиться на этом воспоминании, как оно сметалось натиском голого чешуйчатого мужика. По сравнению с субтильным Ильсиром, в этом мужчине чувствовалась сила, мощь и власть.