Но такой привычки за мной не водилось. Возможно даже зря. Может мне стало бы полегче, если бы я выплеснула на бумагу все те хаотичные мысли, которые с самого утра толкались в моей голове, отвоевывая друг у друга право на титул самой жирной тараканистой мысли.
И даже после утренних выматывающих физических тренировок, и даже после изнурительных переговоров с тирольцами я все равно толком ни о чем не могла думать.
Вернее, не так. Думать-то я могла, но только об одном человеке. О нем.
Дрейк ди Верн… Тихий, молчаливый, он не проронил ни слова на переговорах с делегацией из Тироля уже в полном составе, и даже не особо внимательно слушал, если честно. У меня сложилось впечатление, что он вообще не был заинтересован в сути переговоров. Пока другие тирольцы подробно докладывали о недавно пропавшем корабле, который не смогли защитить наши якобы "сломанные" артефакты, и в ультимативной форме выдвигали свои условия, Дрейк молчал, сидел чуть в стороне ото всех, будто бы его всё это не особо касалось, а потому не было интересным. Так, скукота смертная, не достойная внимания командора.
Зато он очевидно был заинтересован мной и не сводил с меня взгляда. Тяжелого такого, пронзительного взгляда сине-серых глаз. В голубоватом свете световых шаров, освещающих большой переговорный зал, где мы собрались, мне казалось, что темные глаза Дрейка метали алчные молнии-отблески в мою честь.
Знаете, я девушка не из робких и сама могу заставить кого угодно сжаться под моим пристальным взглядом. Но тут даже я почувствовала себя неуютно. И хоть в зале было около дюжины представителей Тироля, но у меня возникло стойкое ощущение, что здесь были только мы с Дрейком, настолько сильным казалось невидимое напряжение между нами.
Да чего он на меня так смотрит, боже?!
Казалось, он смотрел на меня с такой жадностью, будто желал запомнить каждый сантиметр меня, каждую мою эмоцию. Судя по этому тяжелому взгляду Дрейка, сидящего почти напротив, он меня откровенно раздевал. Бесстыдно "зависал" на разглядывании моего декольте, нисколько не заботясь о том, что о нем подумают, и насколько меня это смущает. Вернее, ему наверняка нравилось видеть мое смущение, потому что он улыбался уголками рта какой-то мечтательной, предвкушающей улыбкой.
Возникло дурацкое желание прикрыться, честное слово.
Этот тихий и молчаливый Дрейк никак не вязался у меня с тем болтливым Дрейком, с которым я общалась в оранжерее, и от этого диссонанса я чувствовала себя слегка растерянной. Радовалась только тому, что мой брат Фьюри снова был в строю, и переговоры вёл он, задавая правильные вопросы, а я в этот раз была немногословна, лишь выразив свою уверенность в том, что наши ценные защитные артефакты, которые мы продавали Тиролю в обмен на другие ценные для нас товары, должны находиться в полной исправности, наши специалисты никаких проблем не обнаружили.