Это было очень странно. Оуглату тоже давно пора выдохнуться. Его удары должны бы сделаться менее точными, а движения медленными и неловкими.
Однако ничего подобного не происходило. Оуглат рос, несомненно черпая силы из какого-то загадочного источника. В его тело откуда-то текла свежая энергия. Но откуда?
Громадный кулак врезался в челюсть Мал-Шаффа. Его оторвало от земли, и через миг он уже летел по песку.
Отчаянно хватая ртом воздух, слишком измотанный, чтобы подняться навстречу врагу, который черной горой маячил за тучей пыли, Мал-Шафф вдруг понял, из какого источника Оуглат пополняет запас сил. Он отзывал своих приспешников из третьего измерения! И те, возвращаясь в тело своего прародителя, вливали в него все новую и новую мощь!
Это конец, подумал Мал-Шафф, но через силу поднялся на ноги, чтобы отразить нападение своего исконного врага. С боевой песней на губах, неизмеримо древней зловещей песнью смерти, которая всплыла в его памяти сквозь туманную толщу бесчисленных тысячелетий, он нанес убийственный удар прямо в потрясенное лицо несущегося на него Оуглата…
Молочно-белая сфера на верхушке машины в лаборатории доктора Уайта сияла мягким светом, и внутри ее боролись две фигурки.
Перед машиной, не снимая рук с пульта, стоял доктор Сайлес Уайт. За спиной у него столпились журналисты и фотографы.
Уже несколько часов прошло с тех пор, как девяносто восемь человек — девяносто девять, считая Генри Вудса, — вошли в колонну пронзительного голубого света и были перемещены сквозь неизмеримую толщу времен на другой уровень существования. Все эти часы старый ученый простоял как истукан перед своей машиной, не сводя глаз с шара.
Окно было открыто, и с улицы доносился голос торговца газетами: «Пресс» опубликовала величайшую сенсацию всех времен. Телефон надрывался, и Джордж снял трубку. В дверь несколько раз позвонили. Старый слуга с бесстрастным выражением лица ввел в комнату журналистов, засыпавших его бесчисленными вопросами. Джордж отвечал кратко, не сообщая никаких подробностей. Репортеры едва не передрались за право воспользоваться единственным телефоном в доме, и в конце концов стали тянуть жребий. Кое-кто побежал к соседям, чтобы позвонить от них.
Прибыли фотографы, засверкали вспышками и защелкали камерами. В комнате творилось нечто невообразимое. В те редкие мгновения, когда по телефону не разговаривал кто-нибудь из журналистов, аппарат заливался пронзительными трелями. Властные голоса требовали доктора Сайлеса Уайта. Джордж, не сводя взгляда с хозяина, ровным тоном отвечал, что доктор Сайлес Уайт занят и его нельзя беспокоить.