Дочь вздыхает, несколько секунд лежит спокойно, потом начинает спихивать с себя одеяло:
– Фу! Мне что-то жарко…
Я старательно игнорирую ее брыкания, надеясь, что, сочтя меня спящей, Алена проявит сознательность и по-быстренькому уснет.
Но нет, дочь закидывает ноги на стенку и начинает пятками рисовать на обоях непонятные загогулины.
– Не балуйся, – не выдерживаю я и сталкиваю ее ноги со стены.
Дочь оживляется.
– А Настя с родителями на Новый год поедет в Сочи.
– Очень хорошо. Спи.
– А правда, что в Сочи зимой нет снега? И трава растет? И пальмы зеленые?
– Правда.
– А давай тоже на Новый год в Сочи поедем? – В Алёнином голосе слышится столько надежды, что мне становится больно.
Я разлепляю глаза и глажу дочь по спине.
– Котенок, у нас пока нет на это денег. Может, через год или два.
Обещаю, а сама не верю, что когда-то мы сможем позволить себе отдых на море.
Дочь переворачивается на спинку и поспешно задирает на себе кофту:
– Животик еще погладь.
Я глажу. Ее кожа покрывается забавными крохотными мурашками, и хочется расцеловать каждую.
– А летом? – чуть не подпрыгивает Алёнка. – Давай летом поедем в Сочи? Лиза и Матвей рассказывали, что там можно плавать с дельфинами.
Мое самоуважение обваливается до нуля: похоже, у моего ребенка самое обездоленное детство во всей садовской группе.
– А может, заведем котика? – не унимается дочь. – Соне бабушка подарила котика. А у Кати есть сумка в виде мишки. Может, ты купишь мне сумку в виде мишки?
Виш-лист обновляется еще минут десять, а потом дочь наконец засыпает. На меня же, как назло, обрушивается бессонница. Я таращусь в темноту и кусаю губы. В голове тяжелым молотом бухает вопрос: где? Где найти работу, на которой я смогу заработать хотя бы на сумку в виде мишки?
Глава 4
Козерог в шкурке Водолея
На следующий день ударил мороз: дворы, помятые оттепелью, застывают в один сплошной каток; поднимается ветрище, небо плюется мелким колючим снегом. Даже мама, для которой нет плохой погоды, глянув в окно, предлагает мне отложить поиски работы и посидеть пару дней дома.
– Ты у нас такая раззява – возле крыльца сразу и навернешься, – заботливо говорит она, попивая кофе. – Носись с тобой потом загипсованной.
Я торжественно обещаю не высовывать носа из квартиры. Мама на радостях выдает мне с десяток хозяйственных поручений, после чего утаскивает Алёнку в сад. Выжидаю минут пять после их ухода и начинаю одеваться. Сегодня я решила наведаться в центр занятости; надежд на него мало, но сидеть сложа руки выше моих сил.
По дороге к остановке начинаю подозревать, что я подкидыш: родители у меня русские, морозостойкие, а я как в теплице росла. Каждый порыв ледяного ветра для меня словно удар под дых: я задыхаюсь, слезятся глаза, а пальцы вмиг становятся деревянными.