– Душно? – слегка удивляюсь я. – Мне кажется, нормально.
– Нет-нет, у вас просто адова жара, – Летнее Платье распахивает окно, и в кухне почти сразу наметает небольшой сугроб. – Посмотри на меня: я совсем вареная. Вареная!
Мне становится жутко холодно, ноги и руки превращаются в ледышки, а зубы начинают стучать. Я бросаюсь к сугробу, пытаюсь вычерпывать снег ковшиком и выбрасывать обратно на улицу, но вьюга сильней меня. Сугроб становится всё больше и больше, пока полностью не заваливает окно.
– Ну вот, опять ни ветерка! – вздыхает Миссис Летнее Платье и снова берется за «Азбуку оптимиста».
Я резко просыпаюсь. Вот только мне по-прежнему жутко холодно. Что за чертовщина? Я обхватываю себя руками, чтобы перестать дрожать, и несколько секунд внимательно прислушиваюсь к ощущениям. Мне кажется, или из-под двери сквозит? Нет, ну точно сквозит.
Собрав волю в кулак, я выползаю из-под одеяла и выхожу в коридор. Порыв ледяного, пропахшего морозом ветра почти сбивает меня с ног. Такое чувство, что метелью выдуло все окна в квартире, но как это возможно?
Я вздыхаю и начинаю осторожно двигаться в сторону кухни. Кухонная дверь вдруг распахивается, и в коридор проскальзывает огромная черная тень. Я почти вжимаюсь в стену, но тень всё равно меня замечает.
– Никак не могу уснуть, – жалуется она мне голосом Анатолия Иваныча. – Вот решил немного проветрить.
– Проветрить? Да у нас тут морозилка уже.
– Чтобы хорошо спалось, в комнате должно быть не больше восемнадцати градусов.
– С минусом? – Я чувствую желание убивать. – Немедленно закройте окна: я уже ног от холода не чувствую.
– Это у тебя с непривычки. Через часок пройдет, когда активизируются внутренние резервы.
От такой наглости у меня даже дар речи на несколько секунд пропадает.
– Мы в Кочкине иногда и дверь на ночь приоткрываем, чтоб всё хорошо проветрилось, – дружелюбно делится Анатоль Иваныч. – Закаливание – это ж основа здоровья.
Я кидаюсь к входной двери и на всякий случай проверяю, заперта ли она. Потом возвращаюсь к гостю.
– Так! Тут вам не Кочкино. Сейчас же закройте окна или отправляйтесь ночевать на балкон.
Анатоль Иваныч даже с места не трогается.
– Какая ж ты все-таки злюка. И не скажешь, что Надина дочка.
Вот ведь хам, а? Я долго пытаюсь подобрать хлесткий ответ, а потом молча протискиваюсь на кухню. Ну и холодина! Интересно, давно окна открыты? Я почти слышу, как мамины алоэ на подоконнике проклинают гостя наравне со мной. Бедняги!
Я закрываю окно, а потом шествую в гостиную. Стеклопакеты у нас старые, их слегка повело, потому запереть – целая проблема. Я налегаю на створки всем своим весом и чертыхаюсь.