– Ну хоть форточку-то оставь, будь человеком, – оскорбленно бубнит Анатоль Иваныч, маяча за моей спиной, будто вредное привидение. – Я же старый, больной человек. У меня слабое сердце. Вот окочурюсь тут сейчас от жарищи, будешь знать.
Последняя створка наконец поддается, и я потираю ладони.
– Если так любите холод, могу предложить компресс из замороженных овощей. Есть цветная капуста, лечо и мексиканская смесь, хотите?
– Спасибо, не надо, – фырчит гость с нескрываемым презрением. – Это ж всё магазинное, с ГМО.
– Значит, вопрос закрыт.
Я возвращаюсь в комнату и с удовольствием зарываюсь под одеяло. Эх, принесло же этого Иваныча на мою голову! Как-то мне слабо верится, что у него и правда дела в наших местах. Небось, прослышал, что маман занялась поисками жениха, вот и прискакал. А что, мама – завидная невеста: хорошо готовит, симпатичная, да еще и с квартирой. Иванычу-то, вероятно, надоело уже ютиться с дедушкой и племянницами в одной избушке, вот он и включил на полную мощь свое кочкинское обаяние.
От мысли о том, что мама может связать свою жизнь с Иванычем, мне становится совсем плохо. Там ведь и оглянуться не успеешь, а у нас дома уже сушится телега грибов, и дверь на ночь распахнута для проветривания.
Из-под двери опять начинает тянуть морозцем. Нет, он издевается, что ли?
Я выскакиваю из комнаты и врываюсь в гостиную, словно фурия. Там пусто. Створки распахнутых окон зловеще постукивают, на подоконники сыплет белое крошево.
Бывают же такие наглые беспардонные гости! Я снова кое-как всё запираю и на всякий случай иду проверить кухню. Лучше бы я этого не делала! В кухне опять натыкаюсь на Иваныча, он сидит за столом и пьет чай, закусывая его килькой в томате.
– Вот, что-то кушать захотелось. – Он макает в банку хлеб и почти причмокивает от удовольствия. – А ты чего встала? Тоже любишь ночью похомячить?
Осознание того, что Иваныч уже роется у нас в холодильнике, доводит меня до белого каления. Я, между прочим, эту кильку для себя покупала. Хотела с ней суп сварить.
Чтобы немного успокоиться, выпиваю стакан воды и делаю пару глубоких вдохов.
– Пожалуйста, прекратите открывать окна, или я за себя не ручаюсь.
– Я ничего не открывал, – искренне удивляется Иваныч. – Может, сквозняком распахнуло?
«Это всё ненадолго. Ненадолго! – напоминаю я себе, трясясь от ярости. – Утром он уедет, и кошмар закончится. А там уж обработаю маму так, чтобы больше она никого в дом не приглашала».
Ухожу в комнату и сворачиваюсь под одеялом клубком. Эх, как же я замерзла! Проходит минут пятнадцать, пока мои ноги и руки наконец отогреваются, а зубы перестают стучать. Потом я слышу, как Иваныч выключает на кухне свет, и секунд через десять жалобно поскрипывает диван в гостиной.