От ужаса я вжимаюсь в косяк: только пыток мне тут не хватало!
– Андрей, давай ты прямо сейчас пойдешь домой, а мы потом как-нибудь поговорим. Когда протрезвеешь.
Он кладет коробочку с серьгами на столик и хватает меня за руки.
– Просто скажи, что больше не сердишься. Что мы снова вместе. Я последние дни места себе не нахожу: так плохо без тебя – ужас. Я даже к психологу ходил.
– И что он тебе сказал?
– Ну, разное всякое.
– Например?
– Что в изменах виноваты оба, сечешь?
– Так в изменах или маленьких шалостях? – не удерживаюсь от подколки я.
Он морщится.
– Майя, не придирайся к словам. Ты задела мое самолюбие тем, что сразу не согласилась выйти за меня. И когда Катюха на меня набросилась, я не смог устоять. Понимаешь?
– Ага. Ты морально неустойчивый.
– Нет. Я обычный. И обещаю: после свадьбы ни-ни.
– То есть до свадьбы на верность можно не надеяться?
Из туалета вдруг раздается громкий шум смываемого бачка – я и Лаптев дружно вздрагиваем и прислушиваемся.
– Ты не одна?
– Видимо, да.
Андрей мгновенно превращается из плюшевого мишки в разъяренного льва:
– Вот уж не ожидал, что ты водишь к себе мужиков. А с виду такая скромная, правильная.
– В тихом омуте черти водятся… – зачем-то говорю я.
Из туалета с царственным видом выплывает Иваныч в клетчатой папиной пижаме; заметив Лаптева, он на глазах мрачнеет.
– О! А это еще что за хмырь? Папаша твоей Алёнки, что ли?
Я чувствую желание убежать из дома босиком по снегу. Почему мамин одноклассник всё еще здесь? Что за наказание такое?
– Значит, это ты, козлина, дите свое бросил? – Иваныч начинает наступать на Лаптева, попутно закатывая рукава рубахи. – Сейчас я быстро научу тебя уму-разуму. У нас в Кочкино с такими, как ты, не церемонятся.
– Майя, что это за мужик? – Лаптев медленно пятится от Иваныча и как будто даже слегка трезвеет. – Чего ему от меня надо?
– Не знаю, – бормочу я.
– Сейчас я тебе рыло твое свинское-то начищу, кобель паршивый, – Иваныч хватает Лаптева за грудки и чуть встряхивает. – Ты почто девку обрюхатил, а не женишься?
– Мужчина, вы что себе позволяете? – Лаптев безуспешно пытается высвободиться из цепких пальцев Иваныча. – Никого я не брюхатил.
Я отлепляюсь от косяка и пытаюсь втиснуться между мужчинами:
– Анатолий Иваныч, успокойтесь. Андрей никакого отношения к моему ребенку не имеет.
– Конечно-конечно! – злобно пыхтит Иваныч и трясет Андрея всё сильнее. – Не надо его покрывать. Кто-то должен выбить дурь из этого нелюдя.
– Да отпустите же вы его!
Не додумавшись ни до чего более хитрого, больно наступаю Иванычу на ногу. Он тихо ойкает, но еще крепче сжимает ворот Андреевой куртки.