- Нет, погоди, - заспорил я. - Дело нешуточное. Что там насчет моего дяди Эла?
- Забудь, ладно? - попросила Хло. - Я уже жалею, что заговорила об этом. Я не хотела ничего испортить.
- Слово - не воробей, - сказал ей Арти. - Теперь-то уж чего. Не фига было пасть разевать, дуреха.
Тон, каким он это произнес, был отнюдь не таким грубым, как сами слова. Казалось, сейчас Арти попросту не мог по-настоящему разозлиться на Хло.
- Можешь подать на меня в суд, - заявила она и снова принялась варить кофе.
- В чем дело? - спросил я.
- Твой дядька Эл звонил, - ответил Арти. - Спрашивал, тут ты или нет, и я сказал - тут, и не хочет ли он с тобой поговорить, и он сказал, что приедет сам и заберет тебя, только тебе не говорить, потому что он хотел устроить сюрприз. Поэтому, когда он придет, ты уж удивись, ладно?
Я прибыл на Стейтен-Айленд на пароме, высадился на сушу и отправился искать Фермера Агриколу.
Квартиру Арти я, разумеется, покинул в спешке. Но прежде все-таки перекинулся с ним несколькими словами. Я одолжил у него куртку и взял с Арти клятву молчать о том, куда я направляюсь, и не говорить, что мне известно имя Агриколы.
- Не говори дяде Элу, - попросил я его. - И вообще никому не говори.
- Малыш, да скажи ты мне, что происходит! - потребовал он.
- Некогда. Я вернусь, как только смогу, обещаю.
- Хорошо, - ответил Арти. - Мои уста на замке. Ее тоже, - он взглянул на Хло. - Верно, пасть болтливая?
- Разумеется, - пообещала девица, посмотрела на меня и покачала головой. - Не волнуйся, Чарли.
Я не уверен, но, по-моему, теперь я интересовал её больше, чем в самом начале.
- Ну, я пошел, - сказал я им и влез в черную баскетбольную куртку, которую Арти мне одолжил. Рукава были слишком коротки, и манжеты моей белой рубахи торчали из-под них; по правде сказать, рукава куртки еле прикрывали мои локти, а полы не сходились на животе, и я не мог застегнуть "молнию". Но это все же было лучше, чем вообще ничего.
Я выбежал на улицу и в двух кварталах от дома Арти увидел их - убийц; они медленно катили в своей черной машине, стиснув с боков дядю Эла, который сидел с ними впереди. Меня они не заметили, потому что во все глаза рассматривали уличные указатели, дабы не заблудиться в Виллидж.
На площади Шеридана я сел в поезд подземки, шедший с Седьмой авеню, доехал до Южной Переправы - конечной остановки - и взошел на борт стейтен-айлендского парома, который взял курс на Европу, но доплыл только до Стейтен-Айленда.
Денек для морской прогулки выдался чудесный: безоблачное небо, яркое желтое солнце, свежий, но не холодный ветерок. Я стоял на верхней палубе, впереди. Если бы по той или иной причине я вдруг свалился через леерные ограждения, то рухнул бы на крышу какой-нибудь машины, а не в Атлантический океан. Я попытался впасть в настроение, соответствующее погоде, моей миссии и морской романтике, но чувствовал только страх.