Пижон в бегах (Уэстлейк) - страница 60

- Дочери как-то удалось узнать правду. Услышав её от посторонних людей, да еще, несомненно, со множеством преувеличений и передергиваний и к тому же в таком впечатлительном возрасте, девочка была глубоко уязвлена. Особенно если учесть, что Фермер проникся сознанием своей вины: ведь он не мог не переживать. Еще бы - столько лет скрывать правду от родного дитяти. И вот ребенок потерял покой. Должно быть, девочка решила искупить прегрешения отца, своими руками уничтожив организацию.

Тут Гросс снова умолк, и на этот раз мне было что ответить ему.

- Все не так, мистер Гросс, - сказал я. - Девочка и теперь не хочет верить правде. Я пытался ей все рассказать, но она не пожелала слушать.

Он сочувственно улыбнулся, и меня охватил ужас от этого зрелища.

- Ты ещё очень молод, - сказал Гросс, - и не успел научиться врать. Однако продолжим. Эта самая дочка, это дитя, эта юная девушка, осознав свою неспособность уничтожить столь крупную и могущественную организацию, стала искать человека, который помог бы ей осуществить этот замысел. И вот на сцене появляешься ты.

- Мистер Гросс! Ради...

- Тихо! Когда я кончу, можешь говорить и спорить. Тебе дадут такую возможность.

Ну что ж. Я пожал плечами, откинулся на стуле и сложил руки, всем видом показывая, что мой собеседник несет несусветную чушь, и я в мгновение ока докажу ему свою правоту, пусть только мне дадут раскрыть рот. На самом деле я вовсе не был в этом уверен.

Мистер Гросс продолжал:

- И вот вы встретились - прекрасная дочь главы мафиозного клана и ты - бродяга, неудачник, никчемный племянничек, выполняющий никчемную работу. Ты понимаешь, надеюсь, что я не хочу тебя оскорбить.

Я передернул плечами. Говорить было не время.

- Я хочу лишь, чтобы все было наглядно, - объяснил Гросс. - Так или иначе, вы встретились. Она прекрасна, сильна духом, целеустремленна. Ты слаб, никчемен, готов к роли ведомого. И вы вступили в союз и начали всячески подрывать мощь организации, чтобы в конечном счете разрушить её.

Я покачал головой, но ничего не сказал.

- Поначалу, - продолжал Гросс, - тебя устраивала роль стукача, полицейского доносчика, но потом...

- Нет! Я не доносил, мистер Гросс, не доносил! Какие сведе...

- Молчи! Я умолкну, тогда и будешь говорить!

- Извините, - сдался я. - Это просто... Извините.

- Очень хорошо. - Он малость привел себя в порядок, разгладив лацканы пиджака (удивительно, но его руки не оставили на черной ткани ни одной полоски белой слизи!), и глубоко вздохнул. - Спустя какое-то время ты решил, что доносительства с тебя мало. Не ведаю, какие замыслы ты вынашивал до вчерашнего вечера, однако, узнав, что мы за тобой охотимся, вдруг удвоил свой наступательный пыл. Сперва ты попытался убить родного дядьку. Не вышло. Тогда ты... - Тут он сурово уставился на меня и смотрел до тех пор, пока я не перестал дергаться. - Тогда ты отправился на Стейтен-Айленд, убил Фермера, объединил силы со своей прелестной напарницей и пришел сюда, чтобы убить меня. Вот в чем суть твоих действий, как я её вижу.