– Тогда какой же это лазарет без лечения? – недоуменно воскликнула Мари.
Новый знакомый открыл было рот, чтобы ответить, но запнулся и опустил глаза.
– Сам не знаю, детка. Я тут уже третий день лежу, еще ни разу даже сиропа какого-нибудь или трав целительных не принесли.
– А откуда вы знаете, что это лазарет? – недоверчиво прищурилась Мари. – Вдруг вы меня обманываете?
Мужчина сипло рассмеялся:
– Смешная ты. Кто здесь станет врать? Посмотри по сторонам. Эти бедняги обречены. Я тоже обречен. Зачем тратить последние мгновения и без того безнадежной жизни на ложь?
– Вы так спокойно говорите о смерти, – упавшим голосом произнесла Мари.
– Ко всему привыкаешь.
В лазарет вошли санитарки. Они разносили воду и протирали лбы бредивших тряпками. Когда одна из них подошла к Мари, девочка спросила:
– Вы не видели здесь одного мальчика?
Та вопросительно сложила тонкие брови домиком, на высоком лбу прорезались морщины.
– Ну, мальчика. Пятнадцати лет. Ростом чуть выше меня. Зовут Исраэль Эртман.
Морщины разгладились.
– А, того мальчика! Которого еще принесли с тобой? Вставай, я проведу тебя к нему. Только тихо.
В другом конце помещения, где ютились в одной кучке исхудавшие и простуженные больные, лежал Иссур. Санитарка прикоснулась к мальчику, и он открыл глаза.
– Иссур, милый! Как же я испугалась! – Мари, едва сдерживая рыдания, положила голову другу на грудь. Тот поворошил своей рукой отросший ежик жестких волос.
– Эй, тсс… Мы же договаривались – не плакать.
– Я чуть тебя не погубила… Вот зачем ты меня на спину посадил, ясно же было – перенапряжешься…
Санитарка поджимала губы и сочувственно качала головой. А больные, лежащие рядом, дружески улыбались и похлопывали Иссура по плечам.
– Какая верная девчушка тебе досталась, парень! Береги ее.
Проходили дни. В лазарет прибывали все новые и новые люди. Добродушные санитарки, как могли, ухаживали за болеющими, сидели у носилок с бредящими, вытирали потные лбы тряпками всем желающим. Но никому не приносили лекарств. Когда Мари поинтересовалась об этом у одной из женщин, та в ужасе приложила палец к губам.
– Никогда об этом не спрашивай.
– Но почему?
– Строгая тайна. Наш главврач запретил разглашать… – не успев договорить, она понеслась к больному, в беспамятстве разразившемуся страшными ругательствами.
– Я уже скучаю по бараку, – однажды сказал Иссур. – Как они там, наши «потомки», без ежедневных игр и танцев…
– На то они и «потомки», – улыбнулась Мари. – Наверняка среди них нашлись те, кто продолжил эту традицию. Может, мы им теперь не так уж и нужны.