Но если человек, как зверь хищный, убивать будет, чтобы тела убитые есть, то становится душой человек подобен хищнику.
То, что естественно для природы зверя, – оно позорно для человека! И люди – в том позоре живут, даже не замечая, не догадываясь о том!
И удивляются они: откуда берутся злодеи, которые, как хищники, захватывают богатства и власть, и человеческую кровь пролить не страшатся в погоне за наживой собственной!
И всё это считается обычным уже много столетий!
Но те, кто любовь в себе развить хотят, – об этом обязательно задуматься должны! И понять для себя они обязаны, что не хотят нести боль и смерть – ни людям, ни животным!
… Дмитрию и Радонежу оказалось столь ясно то, что Волхва объясняла, что не приходило им больше даже мысли – отведать пищи греховной.
* * *
Однажды вечером Дмитрий попросил Волхву:
– Расскажи нам о себе.
… Волхва задумалась ненадолго.
Потом начала рассказ. Когда она говорила, то Дмитрий и Радонеж словно видели всё происходящее: словно картины цветные, на которых все разговаривают, движутся, – сменяли одна другую.
– Мой приёмный отец, Баян, был Волхвом. Но он избрал путь не отшельничества, как многие из Волхвов, но конкретной помощи людям – ради сохранения среди людей древних знаний. Он хотел привнести в души людей хоть немного добра и света, научить не подчиняться злобе и страху, научить, как с любовью сердечной жизнь изменить к лучшему.
Он ходил с гуслями по сёлам и городам – и пел песни, рассказывал сказы, из которых люди могли узнать и понять многое.
Эти песни он пел так же, как я сейчас вам рассказываю: каждый слушающий словно видел ожившие картины.
Однажды на месте сгоревшего поселения тех, кого называют теперь язычниками, он нашёл чудом уцелевшего ребёнка. Это и была я.
Баян долго пытался отдать меня в семью какую-нибудь: ведь не сподручно с грудным младенцем путь держать. Но никто не соглашался взять меня. И тогда мой отец принял это как поручение от Бога.
Вот так я и росла под мудрые песни отца моего – вместо колыбельных.
Он выучил меня и петь, и танцевать, чтобы выступать перед людьми, которые слушать нас приходили. Когда я танцевала и пела, то словно солнышко в груди моей – любовь сияла, свет и любовь из рук лились.
Мы и в деревнях бедных, и в княжеских палатах бывали. Много по земле прошли!
А потом стала я просить отца – большему меня научить, Волхвой настоящей сделать. Но до конца выучить меня, пока тело его живо было, он не успел. Упрямая я была тогда и своевольная! Поэтому не спешил он знания большие мне передавать, пока я своими эмоциями и желаниями во всей полноте управлять не научусь.