Да вроде бы все понятно: мне надо сбегать в 101-й кабинет и подготовить лекарства для врача.
– Да. Спасибо, Кэт, – с энтузиазмом сказала я и положила трубку.
Век живи, век учись. Вот теперь узнаю, что такое ПБК. Чем больше опыт, тем ценнее работник. Кэт, конечно, ворчливая, и называет пациентов заключенными, но зато все объяснила как надо.
Раздав лекарства и заранее подготовив шприцы с инсулином, чтобы потом на это не терять время, я отправилась искать 101 кабинет. Очевидно, он находился внизу, потому что «сто» в нумерации кабинетов всегда означало первый этаж. Кабинет отыскался в самом конце коридора. Один из ключей на связке подошёл, и я спешно распахнула дверь. Комната оказалась маленькой и чистой,– её, наверное, только что отремонтировали. Стену напротив кушетки прорезали четыре окна; рядом с кушеткой стоял процедурный столик. Я осмотрелась, и обнаружила в углу стояк для капельницы. В шкафчике лежали только перчатки и рулоны одноразовых клеенок. Лекарства нигде не было.
Закрыв за собой дверь, я бросилась назад на свой этаж. Без двадцати три, а я понятия не имею, где мне взять этот ПБК. Точнее, у меня на посту в шкафчике был только жидкий кальций в коричневой пластмассовой бутылке. На бутылке был знак: « опасность!» в виде черепа и скрещенных костей, и надпись : «Проверь концентрацию раствора!» Ни в холодильнике, ни в ящичках с лекарствами, ни в отдельном ящике с наркотическими препаратами не было ни пентобармитала, ни бромида! И тут меня осенило. Открыв второй, никогда не используемый, ящик для наркотиков, я обнаружила полиэтиленовый пакет с двумя пузырьками для внутривенных инъекций, которые я искала. «Пронесло!» – подумала я . Сверившись с дозой, я выставила пузырьки на передвижной столик, добавив туда иголку с катетером , жгут, капельницу и «бомбу» физраствора. Выхватив из ящичка жидкий калий, я стала втягивать шприцом темную жидкость, и остановилась. Мой лоб покрылся испариной. Во-первых, прописанная концентрация раствора была намного больше обычной. Во-вторых, калий вводят внутривенно только в крайних случаях. Это очень болезненная процедура, и препарат сильно меняет электрическую активность сердца… если только не хотят убить пациента! Неужели?.. В конце концов, это же та самая тюрьма.
У меня засосало под ложечкой. Я все еще надеялась, что я ошибаюсь. Я даже проверила в медицинской карточке годы жизни пациента: не стоит ли там случаем сегодняшнее число в качестве даты смерти. Даты смерти не было. Накрыв столик белоснежным колпаком, я покатила его в комнату 101. «Этого просто не может быть, – думала я, – буднично ввести смертельные препараты? Смертная казнь через капельницу? Это просто нелепо». Полистав медицинскую карточку Голдвина, я нашла запись медсестры: «Получено указание ввести ПБК. Указание внесено в расписание раздачи медикаментов для ночной смены». Все верно, ошибки нет. Вернувшись на этаж с сонным охранником, я вошла в блок и отыскала нужную мне кровать. Она оказалась в третьем ряду слева, на верхней полке. Мне не хватало роста разглядеть лицо лежащего там человека, поэтому я тронула его плечо. Мужчина вздрогнул и послушно свесил вниз руку с браслетом, на котором был нанесен штрих-кодом личный номер.