Тайны Острова Санта Круз (Ларионова) - страница 43
Мишка все так же терся у моих ног, жалобно подняв вверх свою рыжую мордочку. Я взяла его на руки и пообещала, что со мной все будет в порядке. Мы отправились в ресторан на пирсе, так манивший меня утром. Сейчас есть мне совсем не хотелось. Заказав жаркое для Мишки и вино для себя, я уселась за столиком снаружи. Отсюда было хорошо видно «Флибустьера», качающегося на волнах напротив широкого золотого пляжа. Мишка под столом грыз принесенные ему молодым официантом косточки; его жаркое остывало на столе. «Если бы не ты, Мишка, – думала я, – как чертовски тоскливо было б мне здесь торчать…» Было три часа дня. На меня поглядывали проходившие мимо мужчины: я одиноко сидела за столиком, загоревшая, в топике и коротенькой юбочке, с бокалом красного вина в одной руке и телефоном в другой. Черные очки скрывали моё лицо – я горько плакала. В пришедшей эсэмсэке было написано: «Прости меня, Дина. Я люблю другую. Дэн»
Глава двенадцатая. Монтерей
Лена легко, от бедра, двигалась по белому песку пляжа, заставляя как мужские, так и женские головы поворачиваться ей вслед. Её прозрачная блуза ничуть не скрывал абсолютно плоский живот с хорошо прорисованными мышцами. Короткие шорты красиво облегали бедра и позволяли любоваться длинными загоревшими ногами. «Если она и меняется, то только в лучшую сторону», – удовлетворенно констатировала я и помахала ей рукой. Она широко, по-голливудски, улыбнулась, и почти пропела: «Ну, привет, Динуля!» Мы обнялись. Она чуть отстранилась, осмотрела меня с ног до головы и вынесла приговор:
– М-да… Хороша, как дикая девушка пампасов! Волосы срочно подстричь, – ты посмотри, какие концы сухие! Цвет мне нравиться, чисто калифорнийский «блонд», за такой многие женщины голову откусят! Загар просто волшебный. Но какая сухая кожа! Ты с ума сошла! А синяки!
– Синяки не тронь, это-святое! Настоящие украшение современной дамы! – заявила я, защищаясь. Я и правда хорошо приложилась плечом о румпель во время неожиданного шквала еще в заливе Сан-Франциско.
Лена была владелицей салона красоты: она сама когда-то делала массаж и глубокую чистку лица, и сумела со временем открыть свое дело. Впрочем, это и не удивительно: она была лучшей ходячей рекламой своей продукции и услуг. В свои сорок пять Лена выглядела максимум на тридцать, и даже две беременности совершенно не испортили её фигуру. Дети её были уже большими; она была разведена и давно встречалась со спортсменом-теннисистом, который был лет на пятнадцать её младше. Их совместные фотографии неоднократно появлялись в спортивных журналах: в свое время Лена профессионально занималась горными лыжами и альпинизмом, а потом увлеклась бодибилдингом и последние годы удачно выступала на соревнования. Кроме обычных медалей, она постоянно получала приз зрительских симпатий: несмотря на мышцы, она оставалась очень гармоничной и женственной. Её теннисист был известным красавцем, и от него сходило с ума как минимум треть женского населения Калифорнии. От Лениных же кошачьих глаз и сильной грации абсолютно все мужики на глазах глупели и были готовы пойти на всё ради одного вечера в ресторане. Глаза у Лены были необыкновенные: раскосые, удлиненные и отчаянно голубые, в обрамлении темных теней, как у сибирской хаски. Даже Мишка, встретив Лену, вначале попробовал привычно зарычать на незнакомого ему человека, но вместо этого как-то сконфуженно закрутил хвостом и позволил себя погладить, заворожено глядя в её лицо. «И ты, Брут!» – подумала я, в который раз восхищаясь Лениными чарами.