– Если бы только можно было вернуть вашу память, – горько прошептала Майрис. Орис лишь покачала головой.
– С чего вы взяли, что в ней есть что-то полезное вам?
Она не видела лица отшельницы, но догадалась, что та невесело улыбнулась.
– Мне хочется верить. У меня нет зацепок, нет идей, что делать. Есть только отчаяние.
Орис не знала, в чём причины отчаяния Майрис, но вдруг почувствовала в ней родственную душу. Она улыбнулась и тихонько сказала:
– У меня тоже. В чём ваша беда, госпожа Майрис?
Майрис вздрогнула. Орис, честно говоря, не ожидала от неё откровений. Она задала этот вопрос просто так, чтобы был, но ведьма удивила её.
– Я подвела одного близкого человека и усомнилась в другом. В этом моя главная беда, госпожа Орис, – ответила она надтреснутым голосом. – Когда подводишь кого-то, расплата настигает внезапно и больно. Я словно паук в банке, куда я ни ткнусь, я натыкаюсь лишь на стенки, которые не в силах увидеть. А самое страшное – это понимать, что всё это результат моих собственных действий. Чувствуете всю глубину разницы между нами? Вас привели к пропасти, я же сама себя к ней толкнула. Я думаю об этом, и понять не могу: неужели я настолько глупа? Столь наивна, столь плохо разбираюсь в людях? Как вы думаете, в чём моя проблема?
Глубокая морщина пролегла между тонких бровей отшельницы. Она сверлила Орис взглядом, будто и впрямь ожидала, что та даст ей ответ. Орис нервно дёрнула плечом – боль прострелила по всему позвоночнику.
– По мне так ваша главная проблема в том, что вы никогда не говорите прямо, – неловко пошутила Орис. Очень уж неловко. Майрис нахмурилась сильнее, но в следующий миг её лоб разгладился. Она хмыкнула и болезненно прикрыла глаза. Орис рада была избавиться от её проницательного взгляда. Мысленно она отвесила себе пощёчину. Великаньи потроха, ну как так можно? Тут человек о серьёзных вещах говорит, в кои-то веки Майрис решила пооткровенничать, а Орис, кажется, отбила у неё всё желание на это.
– В конечном счёте… зачем вам Бо? – робко спросила Орис, лелея надежду, что Майрис всё же продолжит говорить начистоту. Ведьма вздохнула, хмуро покосилась на девушку, но всё же ответила:
– Я надеялась, он мог укрыть моего сына. Или знать, куда он мог направиться. Но впустую. Он был лишь одной из нитей. Их было так много… и все оборвались, – с раздражением процедила ведьма, сжимая чашку так крепко, что та чудом не треснула.
Орис словно заново изучала её лицо, которое она прежде видела и зрелым, и молодым, но лишь сейчас – настоящим. Что такое возраст, что – красота? Они лишь скрывают правду, которая на секунду открылась Орис. Усталость, прожитые годы, которые никогда не были до конца счастливыми, бесконечные сомнения, неправильные решения, и в то же время – мудрость, любовь и бесконечная тоска, вот из чего состояла Майрис. Орис и не представляла, что человек может быть так многогранно несчастен.