– Верно говоришь, – голос его звучал сухо и надтреснуто. – Из-под холма этот щенок. Вырастет с доброго теленка ростом, начнет на кур охотиться, а там и за коз возьмется, и за коров. Подменыш он.
– Как же это?! – Джон поперхнулся потинем. – Слышал я о детях-подменышах, но чтобы пес…
– А так уж, – Дэн усмехнулся. – Коли родится под холмом увечный щенок, Они его людям подбрасывают. Корова-то не боится его?
– Бояться – не боится. А вот доиться меньше стала, это верно, – Пэт оглянулся на дверь. – Всё одно к одному. Как думаешь, Дэн, сам-то мальчишка – человек или тоже… подменыш?
– Может и так, – Гейни со значением покачал головой. – Слышал я про его мать, что якшалась она с Добрыми соседям.
– Верно, – Пэт наклонился ближе. – Уж старуха моя предупреждала Дэвида, а он смеялся только. Ни во что не верил. И священника к мальчишке звать отказался. А вскорости и умер, хотя здоровый был. Ну, тут уж слухи пошли, что подменыша Бриджит растит, и он, стало быть, от мужа-то ее избавился. А в этом году, видать, ее черед пришел. А может, и не умерла она, может забрали ее Добрые соседи.
Мужчины помолчали, посасывая трубки. Пэт сутулился на табурете, стиснув мозолистые, заскорузлые пальцы.
– Неладно у нас, Дэн. Коровы по всей округе доиться перестали. Может, этот пес проклятый молоко у них ворует? Каждую ночь ведь сбегает, как ни привязывай. Того и гляди, соседи с жалобами явятся. Вчера отец Райан мимо проезжал, так пес в его коня чуть не вцепился. Январь на дворе, а всё дождь и дождь. Мэри с Бидди кашлять начали. Старуха моя слегла. Неужто, она следующая будет? А мы эту тварь кормим!
***
Мартин отнес в конюшню ведро с вареной репой и рубленым кормовым дроком. Помогая себе коленом, высыпал в кормушку. Серая благодарно фыркнула. Мартин поставил ведро и сел в углу на кучу соломы. Финн тут же свернулся у него под боком. Возвращаться в дом, где у очага пили трое мужчин, не хотелось. Гости пугали Мартина, особенно тощий коротышка, с цепким, колючим взглядом. Не зря Финн на него зарычал.
Мартин уткнулся в белый мех. От щенка пахло сухим вереском и кровью.
– Опять на зайцев охотился?
Финн виновато заскулил и лизнул его в щеку. Мартин вздохнул. Однажды он слышал, как кричит смертельно раненный заяц – совсем по-дитячьи. Но пусть уж лучше Финн ловит зайцев, чем кур.
– Не любят они нас, – прошептал он в рыжее ухо. – Ну, ничего. Переживем зиму, а по теплу уйдем бродяжничать. Я милостыню просить буду, ты – охотиться. Ягоды пойдут, грибы. Прокормимся как-нибудь.
О жизни нищих Мартин знал мало. В город его мама не брала, а в деревню попрошайки забредали редко. Правда был один – горбун по имени Джек. Он появился в Балливадлеа прошлой осенью – насквозь промокший и грязный, в обносках из дерюги и с рваным мешком на голове. Джек просил хлеб в обмен на песни. Голос у него оказался на удивление чистый и красивый. Бриджит впустила его в дом, дала хлеба и кружку молока. Они вместе пели весь вечер, и нищий остался ночевать. Мартину он понравился – Джек вовсе не обращал внимания на его уродство. Дождавшись, пока мать выйдет к козам, Мартин торопливо, сбиваясь и глотая слова, рассказал гостю сказку про горбуна, которого излечили фэйри.