– Больно, конечно, – она осторожно положила венок подальше от очага и протянула ему свои исколотые и поцарапанные ладони. – Жаль, мы мало можжевельника нашли, тогда можно было бы обойтись без еловых веток. Но я привыкла, намажу мазью и за ночь заживет. Я же швея, Гвен, уколы игл мне привычны, я их не боюсь.
Гвен завороженно переводил взгляд с ее раскрасневшегося улыбающегося личика на ладони – белые и узкие. Действительно, они мало похожи на руки кухарок и служанок, на которых отметины от ножа, кипятка и ручки раскалённой сковороды так часты.
– Я не знал… Думал, ты в услужении у какого-нибудь мельника или торговца в долине живешь…
– Нет. Как я подросла, он отдал меня в ученицы к одной вдове – кружевнице и швее. Она меня выучила всему. Сейчас я шью приданое дочкам богача, который нажил денег будучи мельником, в этом ты не ошибся. Живу я у них в доме, в долине, но раз в месяц прихожу в замок.
– Тебя не было дольше.
– Да. Хозяин уезжал в город, а я ждала, когда он купит тесьму и пуговицы – торопилась закончить работу… Да только всё переделывать пришлось – хозяйке цвет не понравился.
– Пойдём украсим дом, ты славно потрудилась сегодня, – тихо сказал Гвен, собирая ветки с колен и отправляя их в огонь.
– Да, пора идти. Зажжем свечи. Достанем пироги из кладовки. Сварим грог. Смехом и огнём погоним тьму! – она вскочила на ноги и закружилась. Каштановые локоны плясали вокруг лица, блёклое домотканое платье казалось ярче в свете очага, но вот она вырвалась за пределы его тёплого полукруга. Высокие своды возвращали эхом её шаги, совы ухали, вспархивая, мерзлая пыль тянулась за ее башмаками, нехотя взлетая. Внезапно танец её оборвался падением куска подгнившей балки. Марта замерла, прикрывая голову руками. Птицы метнулись к окнам, внося еще больше шума, пыли и перьев в потревоженную тишину. Гвен испуганно рванулся было следом, но вот она уже, смеясь, бежит обратно, стряхивая сор и паутину с рукавов платья.
Всё так и было, как сказала Марта. Они вернулись в дом, повесили венок на дверь, зажгли свечи, расставив их на столе, на уступах камина, в нишах закрытых ставнями окон. На раскаленной сковородке скворчали бараньи потроха и пирог с рябчиками. Присыпанный специями сыр и кружок масла желтели на покрытом белой скатертью столе. Марта цедила эль, Гвен сыпал тёмные кусочки гвоздики и корицы в кипящую воду. Потом он снял котелок с огня, и мёд золотистыми лентами потянулся с ложки на дно. Марта щедро плеснула тёмного искристого виски, размешала и отставила в сторону настояться.
Сладкий грог обжигал рот и наполнял смехом, пряная слива из пирога таяла на губах и щекотала язык своей пьянящей терпкостью…