– Ах, ты мерзкий соглядатай!..
Обернулась гневно, заметалась. Но соловей уже улетел, и осталась она одна на поляне среди гибких и сильных клёнов. В бессилии закинула дева голову, а в кронах деревьев небо бежало и свет солнечный струился, как ни в чём не бывало.
«Отравил меня ледяной колдун, холодом сердце сковал, ненавистью лютой, братьев погубил и мне ничего кроме мести не оставил, но лес этот сердце моё оживил, расплавил, снова в нем мечты и песни, и будут цвести луга, алые луга маков на моей земле…»
Привязала дева ножны пустые на спину, косу переплела, плащ черный в дупле схоронила и пошла к ручью, где ее лесной царь ждал.
Мир сидел у ручья, задумчиво смотрел в воду, он совсем забросил свирель в эти дни, и лес вокруг него тоже притих, затаился. Шаги девичьи услышал задолго, но головы не поднимал до тех пор, пока она рядом не оказалась и не вздохнула, поняв, что путь её завершён. Поднял царь глаза, улыбнулся ласково:
– Вижу, лес мой тебя хорошо встретил, сон тебя исцелил не хуже вод этого источника.
– Да, легко моё сердце – как в прежние времена. А что за воды в этом ручье? Чем сильны они?
Задумался Мир, поднялся с прибрежного камня:
– Я отвечу тебе, дева пустыни, если и ты меня ответом одаришь.
Кивнула она в ответ.
– Подойди, – лесной царь протянул руку, – посмотри в воду, загляни в неё.
Встала она рядом, и поневоле подивился он красоте её и силе. Не уступала дева Миру ни в росте, ни в стати, ни в гордости – не такой она ступила на границу леса! Русло ручья было выстлано янтарём, сосны в изобилии росли на берегу и щедро кропили воду клейкими каплями., Дева склонилась над ручьём, и прозрачно-золотая вода затуманилась – то песок пустынь заклубился, качнулись широкие резные листья далёких пальм, пролетел одинокий сокол в вышине и сел на белоснежный купол.
– Ах! Вот в чём секрет! Твой ручей..
– Показывает то, что жаждешь ты увидеть, то, что в сердце твоём сокрыто. Но не только в этом сила его. Воды его лечат раны тела и души, велика их сила, но не безгранична. Видишь – лесные воины отдают ему кровь свою, они же и хранят его. Но если стужа коснётся этих вод – уснут они мертвым сном, и даже весеннее тепло не разбудит их.
– Стужа? – опасно сузились глаза девы, темным гневным огнём загорелись. – Ты сказал – стужа? Но разве здесь бывает зима?
– Зимы не было давно в этих землях. Сколько я себя помню. Осенний охотник, земли мои разоряющий, в злобе своей проговорился, что северный ветер забыл дорогу в этот лес, потому что мать моя – Лето – заклятьем земли оградила. Но ослабло это заклятие – у всего есть свой срок. И вот уж год, как матери нет в лесу, оставила она свои владения, ушла туда, где северный ветер по приказу своего господина лютует. Ушла – чтобы он не пришёл, но мне не позволила следом идти, тайно ушла! Ушла, когда осень листья срывала, дождями мне глаза закрыла… Ушла и руки мне связала – не могу я лес оставить, погибнет он без меня, в сон вечный погрузится, и жадные своры Осеннего охотника истреплют все до единой кроны, высушат все луга, затопят низины…