– Знаю. Когда-то и эта гора была горяча, потоки огня бежали по ее склонам, но я остудил их, и она уснула на веки. Великая власть мне дана. Да некому передать её. Протяни руку, дочь моя, и твое сердце вновь камнем обернется.
– Не боишься, что огонь мой сильнее льда?
Усмехнулся колдун, вскинул посох:
– Та искорка, что ты несешь, под плащом скрывая?
– Та искорка, что меч зажжет, который царь лесной из плеча своего вырвал!
Но дева меч не подняла, лишь сжала ладанку на груди – если вспыхнет огонь, не будет обратного пути, без деревянного меча не жить Миру-царю, а без царя зачахнет лес заповедный, умолкнут птицы навсегда.
Ледяной колдун пристально посмотрел на дочь и качнул головой:
– Нет. Не тебе тем мечом разить, от твоего огня только вспыхнет он и сгорит. И… подумай, дитя, что будет с лесом, что будет с миром, если ты одолеешь меня? Уйдет холод, растают льды, поднимется большая вода и поглотит всё до самого неба. Я держу равновесие, дочка. Мы с твоей матерью стоим по разные стороны огромного колеса, мы меняем жизнь и сон, пробуждение и покой. Нам бы никогда не встретиться… Но есть миг в году, когда ночь и день равняются, протяни руку – и коснёшься. Однажды я протянул руку, и златоволосая красавица не оттолкнула меня. Ты должна была жить в этом замке, но твоя мать вывела тебя на перепутье. Отдала людям! – Зима обрушил посох на пол, и замок содрогнулся. – Отдала моё дитя!
– Ты убил тех людей, колдун, – зло сощурилась дева, дрожь земная её не страшила. – Полегчало тебе? Думал так ты вернешь меня – силой? Гневаясь и разрушая?
– Ты идешь по моим следам, – обронил северный властелин, и как звёзды вспыхнули его глаза. – Ты дочь моя. Прогнала псаря, вьюгу отхлестала. Там, где матушка твоя пела и лаской укрощала, ты шла напролом. Как и я. Так ступай ко мне! Руку протяни! Я верну тебе всё, что люди глупые отняли, сядешь ты одесную меня на ледяной трон, вечность будет тебе уделом, пока ввысь не унесет тебя конь. Что тебе те мгновения, когда росла ты в шатре, среди смертных и немощных, слабых, угасающих столь же быстро, как свеча горит?
Медная ладанка на тонком шнурке, зазвенев, покатилась по полу. Зашуршали старые ножны, выпуская меч, и с глухим стуком он наземь упал.
Дева очи подняла, слёзы осушила.
– Те мгновения…
– Против вечности, дитя! Против вечного…
– И холодного!
– Да. Против ледяного…
– Мой меч против твоего меча, – молвил Мир, ступая в круг башни и ладанку с пола поднимая.
Ледяной колдун не терял ни мгновения, его посох описал широкое полукружье и обрушился на склонившегося лесного царя, но тот ловко перекатился в сторону, подхватил меч, и ладанку не упустил. Он стал у окна, сжимая оружие, готовый сорвать одним движением витую крышечку. Дева вскрикнула у двери, Зима против Мира высился, и всё ярче, всё нестерпимей хрусталь в его посохе блистал. Но вот повеяло теплом, словно солнце глянуло в окно, птицы защебетали, травы зашумели – сама Лето госпожа в комнату ступила.