— Чему улыбаешься? — спросила бабушка, сидящая со своим личным помощником на противоположном сидении лимузина.
— Чувствую, сегодня будет весело, — отозвался я, убирая смартфон в карман.
— Расслабляться не стоит, — серьезно заметил Петр Алексеевич.
— Мы на территории врага, — кивнула княгиня, глядя, как тяжелые железные ворота распахнулись, чтобы пропустить нас внутрь.
Впереди замаячили серые каменные стены Оружейного дворца. Хотя по сложности доступа местечко больше напоминало бастион, чем дворец. На пропускном пункте дотошно проверяли документы. И снаружи, и внутри расхаживали солдаты, охраняя чуть ли не каждый угол и поворот. Да и само здание с огромным позолоченным гербом вооруженных сил на фасаде и развевающимся над входом флагом империи смотрелось грозно.
Когда-то это был обычный особняк в центре столицы. Однако два века назад его пожаловали одному генералу за громкую победу, а после смерти бездетного хозяина здание и вовсе перешло к вооруженным силам империи. С тех пор тут что-то вроде их закрытого клуба. В этих прочных серых стенах регулярно собиралась верхушка армии, проводились личные встречи и торжественные мероприятия для своих. А вот мы своими не были.
Да, здесь мы на вражеской территории. В основном именно эта часть высшей аристократии — военная элита — интриговала против меня четыре года назад, когда решалась судьба помолвки. Именно их крайне беспокоило, что Воронцовы сблизятся с императорском родом еще больше.
— Интересно, — спросил я, провожая глазами мелькающих за окном солдат, — император уже здесь?
— Думаю, да, — отозвалась бабушка. — Сюда он предпочитает не опаздывать.
Лимузин остановился неподалеку от входа. Окна дворца ярко горели, из здания доносилась музыка. Нарядные гости чинно поднимались по крыльцу. Дамы в вечерних платьях, однако большинство мужчин не в смокингах, как я или Петр Алексеевич, а в форменных мундирах с эполетами и медалями, которые как бы намекали, кто тут хозяева и для чего все собрались. Сегодня здесь проводилась Офицерская ассамблея в честь десятилетия Богемской кампании — юбилейное событие, которое начнется с торжественного награждения отличившихся, а закончится традиционным балом. Так сказать, спектакль в двух актах, на который заявился весь свет.
Однако ни ковровой дорожки, ни вспышек камер у входа не было — журналисты присутствовали только в зале и по приглашению. Остальных даже к воротам не подпускали. Тут царили свои порядки — прямо-таки казарменные.
— Хранительницы с тобой? — вдруг спросила княгиня.
— Всегда со мной, — отозвался я.