– Ууууух, – уже с пола протянул от боли весельчак, держась за голову, морща лоб и щуря глаза.
«Мееее» – ответил ему козёл и поморгал маленькими невинными глазами. Люба прикрыла рот ладошкой. Она боялась, что витязи осерчают и поколотят заколдованного упрямца. Глядя на всё это, Кий поставил на пол зелье. Молча подошёл к рогатому задире, схватил двумя руками за шкуру и повалил его на пол. Затем просто сел сверху на лежачего, взял за морду, раздвинул челюсти и вопросительно глянул на сидящего на полу Горшка. Тот, немедля, подхватился, поднял Воротенье и влил козлику всю склянку без остатка.
Погреб стал наполняться белоснежной дымкой, заливая пол, и поднимаясь струйками по стенам к потолку. Тая, словно снежинка в ладони, чёрный рогач одновременно растворялся в воздухе и окутывался туманной пеленой. Потом всё исчезло, словно остывший пар. Произошло это так быстро, будто и не было ничего, и всё почудилось.
На полу теперь лежал совсем не чёрный козёл. Однако не был то и Демьян вовсе. Внизу, на плоских камнях, оказался седой старец, с длинной предлинной бородой, густыми, белыми как пепел, волосами и бровями. Одет он был в светло-серый балахон, с капюшоном за спиной. Шею, рукава и запястья старца оплетали верёвки с оберегами. На пальцах блестели серебряные кольца в рунах. От взгляда его больших, суровых и сердитых глаз стало боязно. Дыханье на миг перехватило. Люба, медленно поднимая руки, закрыло лицо от страха.
– Руки прочь! – Прогремел низкий властный голос старца.
Тут все и опомнились, что Кий по-прежнему сидит на нём сверху и двумя ладонями держит его за голову и за челюсть. Резко встав, он не успел предложить свою руку в помощь. Мощный незнакомец упёр могучие кулаки в пол и, не смотря на возраст, легко поднялся и вытянулся в полный рост. Плавными широкими шагами, он приближался к выходу. Не останавливаясь ни на секунду, он приложил ладонь к двери, и та с грохотом распахнулась, вырвав засов, и едва не слетела с петель.
– Слушайте меня древляне! Ибо горе нам! – Пронёсся его медвежий голос по деревне. Говорил он, не крича, но казалось его было слышно всем в Грёзах, в каждом доме. – Демьян! Предстань передо мной! – от последних слов пробежали мурашки по спине, как отчего-то неизбежного.
Кий и Горшок, уже обо всём догадывающиеся, повернулись к Любаве.
– Это Веслед, – лишь сказала она и выбежала прочь из сарая.
Повсюду из домов выходили люди. Большой общиной, целыми семьями, они стекались к волхву, повинуясь его призыву. Некоторые витязи несли факелы. В лесах, под деревьями, темнело быстрей. Из дверей своего дома, к народу вышел хоть и напуганный, но счастливый гусляр. Целёхонек и никем не заколдованный.