А ведь он был привлекательным мужчиной — худым высоким блондином, пусть седым и с большими залысинами. Нашёл бы подругу из местных дамочек — я бы только порадовалась. Она бы подкормила его и скрасила одинокие вечера. Если тебе под шестьдесят, это не значит, что нужно ставить крест на личной жизни.
Я опустила на табурет пакет с продуктами:
— Пап, тут немного еды…
— Зачем? У меня всё есть, не стоило.
— Да это в основном для меня — йогурты всякие и мюсли, — покривила я душой.
На самом деле я привезла полный комплект продуктов, собираясь научиться готовить что-то посложнее омлета с сыром. Надо же чем-то заниматься в деревне, кроме пролития слёз?
— Тогда ладно, — сказал папа. — Пойдём обедать, я курицу пожарил.
На стол он выставил початую бутылку водки:
— Так-то я не пью, но за встречу можно?
— Можно, — ответила я. — Мне тоже рюмочку налей.
Несмотря на рабочую профессию, — мой отец всю жизнь проработал машинистом в метро, — он был настоящим питерским интеллигентом. Мы опрокинули по рюмочке, съели курицу, выпили чаю с вареньем, а папа так и не спросил, что стряслось между мной и мужем. Он никогда не лез в душу. И такая тактика срабатывала. Я сказала:
— Ты не волнуйся за меня, пап. Мы с Максом поссорились, и я психанула. Поживу у тебя несколько дней, подумаю о ситуации и поговорю с ним. Мы решим наши проблемы.
Конечно, решим — так или иначе, рано или поздно.
— Не сомневаюсь, дочка, — ответил отец. — Скажи только, он тебе не… изменил?
Я думала, он спросит «Не сделал больно? Не поднял руку?», но у отца была другая болевая точка — измены. Ох, знал бы он, что это его дочурка в счастливом браке заинтересовалась другим парнем. Впервые я подумала о том, сколько боли могла причинить Максу, — не меньше, чем мама отцу, когда начала изменять. А ведь Макс не скрывал, что безумно ревнует.
— Нет, — сказала я, — он верный муж, просто обманул меня в одном вопросе. Даже не обманул, а утаил правду, а для меня это важно.
Не предупредил, что бесплоден. Придумал дурацкий секс втроём. Всего-то делов.
— Ничего, всякое в жизни бывает, — сказал папа. — Отдохнёшь и примешь правильное решение. Какие у тебя планы на вечер? Я хотел тебе кое-что показать. Может, ты повеселеешь.
— Показывай! Я не против повеселеть.
Папа привёл меня к гаражу, где дедушка хранил свой мотоцикл с коляской. Сколько я себя помнила, тут всегда стояла древняя колымага, покрытая паутиной и ржавчиной. После смерти деда отец отказался сдавать её на металлолом, хотя мама ругалась и требовала освободить сарай под летнюю кухню.
Папа распахнул двери, включил свет и жестом фокусника показал на блестящий зелёный бок новенького мотоцикла.