С собой я привезла компьютер, рассчитывая разобрать архив и поработать над фотографиями в спокойной обстановке, а Макс взял альбомы и краски. Он собирался нарисовать серию морских пейзажей, а также подтянуть технику живописи с помощью видеоуроков. Планы у нас были грандиозные.
Сезон дождей подходил к концу, когда я случайно открыла папку с фотографиями, сделанными китайским альпинистом. Макс выкупил эти снимки больше двух лет назад, когда летал в базовый лагерь. А потом, видимо, скачал на мой компьютер вместе с другими непальскими фотографиями.
Илья Долин…
Фигурка в оранжевой куртке, обнимающая землю застылыми руками. Ощутив, как глаза наполняются слезами, я закрыла папку. Но что-то привлекло моё внимание. Я снова открыла страшные фотографии и начала их рассматривать. Увеличила изображение до предельного размера и закричала:
— Макс! Макс!
Он прибежал на зов, испугавшись, что Илюша мог что-нибудь натворить. Наш шилопопый сын частенько устраивал нам проверку на стрессоустойчивость. Но в этот раз не он стал причиной паники.
— Макс, посмотри! — я показала мужу увеличенную фотографию. — Ты видишь?
Он посмотрел на экран и ответил:
— Я уже видел эти фотографии.
— А руки? Руки ты видел?
Макс наклонился к компьютеру и ахнул.
Фаланга на левом мизинце выглядела нормальной. Ни намёка на ампутацию. Был различим даже ноготь — синеватый от мороза и кислородного голодания. Качество изображения было отвратительным, но мы так хорошо знали «уродливый» мизинец Ильи, что практически не сомневались: на склоне Эвереста лежал другой человек! Да, в фирменной куртке «Финмосбанка» и похожей шапочке, но не он. Не он!
Мы тщательно перебрали все фотографии. К сожалению, левый мизинец был отчётливо виден только на одном снимке. Слишком хрупкое доказательство, чтобы строить на нём предположения, но нам с Максом этого хватило. Мы устроили мозговой штурм, и через час бурных обсуждений перед нами встали три ключевых вопроса:
1. Кто этот человек?
2. Почему на нём куртка «Финмосбанка»?
3. Где Илья?
Ответов ни на один вопрос у нас не было, но мы всё равно связались по скайпу с Михаилом Семёновичем и рассказали о нашем открытии. Он посмотрел на нас, как на больных, и спросил:
— Неужели вы считаете, что Долин жив?
А мы и правда так считали! Раз тела никто не видел — всегда оставалась надежда. Даже в зоне смерти. Я теперь понимала Илью, когда он уклончиво отвечал, что его жена не погибла, а потерялась. Мы с Максом тоже стали использовать это выражение: Илья не погиб, а потерялся. Следовательно, он может найтись, если хорошенько поискать. Увы, Михаил Семёнович не разделял нашего оптимизма и отказался снарядить в Непал поисковую группу.