Она отпила вина и промокнула губы белоснежной льняной салфеткой:
— Кстати, почему ты не спросил, есть ли у меня эротические фантазии? Это было бы логично — рассказать о своих желаниях и расспросить о моих.
А ему даже в голову не пришло! Потому что для него речь шла не о сексе, а о зачатии малыша. Макс наклонился через стол:
— А у тебя есть тайные желания?
— Есть.
Ну просто вечер неожиданных признаний! Чего ещё он не знал о своей застенчивой и скрытной жене?
— Расскажи мне.
— Не сейчас, — она хитро улыбнулась. — Но обещай, что исполнишь моё желание, если я исполню твоё.
Он потёр лицо ладонью. Ситуация выходила из-под контроля. Ему не хотелось обещать что-то вслепую. Он верил, что Ольга не подставит его, попросив что-то неприемлемое, но весь его жизненный опыт протестовал против подобной постановки вопроса. Как это — обещать неизвестно что? Заметив его колебания, Ольга произнесла:
— Это будет справедливо, Макс. Одно желание взамен другого. Ты согласен?
— Согласен, — выдавил он. — Согласен.
7. Свободны
Что за чудовищная фантазия — разделить жену с другим мужчиной? Как это может возбуждать?
Я уехала в студию, пока Макс ещё спал, заварила чайник зелёного чая и занялась изучением матчасти. Искала мнения психологов и сексологов на тему секса втроём. Меня интересовал не просто секс троих свободных людей, а сочетание пара плюс приглашённый мужчина. Нашла абсолютно противоположные высказывания. Одни специалисты говорили, что желание разделить супружеский секс с чужаком — это желание боли, подчинения и унижения. Мол, только мазохисты способны отдать свою жену другому. Другие утверждали, что, напротив, это потребность в абсолютном доминировании над женщиной. Заполнить, так сказать, все её отверстия, сделать её максимально беспомощной и беззащитной. И возбуждать такое может лишь садистов.
Так мазохист мой муж или садист? Чем больше я читала, тем сложнее было разобраться. Через пару часов я поняла, что сексологи сами плавают в этом вопросе. Никаких ценных советов я в интернете не нашла. Кроме одного: пусть муж купит жене анальный вибратор, вставит ей в попу и представит, что это другой мужчина. Должно попустить. Я запомнила этот совет. Анальный секс мне не нравился, но вибратор размером с мизинец я бы пережила. Если Максу от этого полегчает.
Ещё звучала мысль о скрытой бисексуальности, но её я отбросила сразу. Макс в юности окончил художественную школу, он замечал мужскую красоту, много рисовал с натуры (сейчас уже гораздо реже, но дома хранились его старые альбомы), однако для удовольствия он писал сценки из городской жизни: детей на каруселях, рыбаков с удочками на набережной, полицейских с мороженым. В сумке Макса всегда валялся блокнот с карандашами. Он редко им пользовался, но иногда делал наброски. Я любила их разглядывать. Там никогда не было мужчин, хотя красивые девушки попадались. Будь у него влечение к мужчинам, оно бы прорвалось в рисунки. Или даже в реальную жизнь: никто не мешал современному молодому человеку, выросшему в культурной столице, завести однополый роман. До тридцати лет, когда Макс встретил меня, он мог спать с кем угодно, но его всегда тянуло к женщинам. Кроме того, мы занимались сексом каждый день, и всё у нас было хорошо.