— Скажи: «Я клянусь, что не знаю, кто заказал мое убийство. И я клянусь, что я не в сговоре с ассасинами: то, что они послали нас в тот же замок, в который направлялся я — совпадение, которое я не мог предсказать. Я клянусь, что не замышляю зла против Джеремии Барк и Мокки Бакоа».
— Так, ну с последним ты загнула, конечно, — проворчал аристократ. — Я тут целый день корячусь, объясняя, что я серьезный парень, а ты просишь поклясться в том, что для вас я — пушистый зайка? Хотя… Ладно, прах с ним. Я клянусь, что не знаю, кто заказал мое убийство, и я клянусь, что… — послушно проталдычил за мной Талвани.
Я завершила формулу. Кожа аристократа слегка потеплела, а потом вернулась к нормальной температуре. Одноразовый свиток почернел и осыпался пеплом.
— Не врет, — подытожила я, убирая руку с запястья Талвани. На моих пальцах были капельки его крови, я тщательно вытерла их о салфетку. Он же просто опустил рукав рубашки, прикрывая ранку.
Мокки взъерошил себе волосы и пожал плечами:
— Тогда в замке мы разделимся. Я достану колье, а вы вдвоем развлекайтесь в склепе.
— Но Мокки, — я нахмурилась. — Я не обещала Тилвасу помощь. Он себе это придумал, пусть сам и справляется — а мы просто дадим ему пару советов и щуп. Я лучше тебе помогу.
— Поможешь мне? С сейфом модели Фрактуса? Авена всеблагая, я надеюсь, ты прикалываешься. Хотя это даже не смешно, Джерри, — презрительно заявил вор. — Это просто глупо, вот и все.
Потом он залпом допил вино, с грохотом поставил бокал на стол и, поднявшись, пошел через зал к скрипящей винтовой лестнице — и наверх, в свою комнату.
На сей раз мизинец и безымянный палец у него не были скрещены. А реплика при том была жесткой. Я проводила Мокки долгим взглядом, с неудовольствием понимая, что в глазах у меня защипало от обиды.
Помните, я говорила, что не вступаю в Полуночное братство потому, что не хочу жить в этом дурдоме?..
Если честно, иногда мне кажется, я вру, предлагая такое объяснение. Возможно, я не вступаю в него потому, что боюсь — Мокки просто меня не примет. Скажет: уровнем не дотягиваю. Рассмеется. Выставит на посмешище.
Тилвас Талвани подпер щеку ладонью и уставился на меня своими невозможно-голубыми глазами.
— Что? — рявкнула я.
— Любуюсь твоей эмоциональной беззащитностью. Это так обворожительно, — улыбнулся он.
Я замахнулась ножом и резко воткнула его в стол между раскрытых пальцев второй руки артефактора, лежащей возле тарелки. «Э-э», — сказал проходящий мимо официант, но сильнее комментировать не рискнул.
Талвани только моргнул.
— Беззащитность идет в задницу, — раздельно сказала я, поднимаясь и тоже направляясь к лестнице.