Я за партой сижу с девчонкой. Маленькая такая, круглая как шарик, и очки на носу. А нос у неё как пуговица. Она локти растопырила на парте, это видите ли её часть. Мне-то смешно, а она губы сжала и сердито смотрит на меня. Страх нагоняет. Я на втором уроке тоже локти расставил и сдвинул её в сторону. Так она вся красная как помидор стала.
– Вера Васильевна, меня новый мальчик толкает.
Испугала! Я же говорю, все девчонки курицы, а училка мне сразу:
– Ну-ка, если ты такой боевой, ответь, как пишется НЕ с глаголами?
Я и ответил, не хотелось, чтобы сразу подумали, что я дурак какой-нибудь. А эта в очках ещё краснее стала. А я как сел за парту, так сразу локти расставил, большую часть занял. Она «пык-мык», и всё на этом. Курица! И фамилия у неё смешная Шишмарева, а имя ничего, обычное – Маша.
Вечером меня мама спросила: «Как в новой школе? Как ребята, учителя, как вёл себя?» Я ответил, что всё хорошо. Не скажу же я ей, что учителя точно такие же, как и в старой школе, и что я подрался на большой перемене. Даже не подрался, а, так, размялся немного с мальчишкой из своего класса. Он у них самый главный, вожак, короче. Да только мне без разницы кто он. Мы сами с усами. Он на меня в столовке налетел, я, видите ли, на его место сел. Я ему вежливо:
– Извини, я новенький не знал.
Он мне:
– Догадаться должен был.
– Так на стуле не написано, что здесь первый придурок в классе сидит, – ответил ему.
Он мне трясь по уху, да только не на того напал, у меня это ухо нечувствительное, точнее привычное. Короче, я ему показал один приёмчик, который Серый на мне отрабатывал, думаю ему не понравилось. Самое-то плохое, что потасовку нашу дежурный учитель видел, вернее начало-то он не видел, когда мне в ухо врезали, увидел только как я «кривого» на пол положил. И началось: «Фамилия, класс». И к классной с жалобой. Короче, нажил я себе сразу врага и репутацию плохую. Врага моего Володькой Тихомировым зовут, а я его «кривым» прозвал. Глаз у него один косит сильно. Хотя парнишка он не слабый. Да только до меня ему далеко. Я такую военную подготовку с братьями прошёл, что ему и в армии так не повезёт. Что-что, а драться-то я умею. Он, видно, это понял. Но настырный! Так всё теперь и норовит мне дорогу перейти. Я ему говорю, ты не пыжься, глаза сначала в кучу собери, а потом войной на меня иди. Короче, объявил он мне, что теперь жизни мне в классе не будет.
Испугал! Мне ваш класс уперся в глаз! Но это всё чушь, по сравнению с тем, что произошло на последней перемене. Воображала эта, которая впереди меня сидит, вдруг повернулась ко мне и говорит: