– Или вообще об этом не узнает… – буркнула под нос Майя.
– Я всё слышу… – ответила бабушка.
Дом Татьяны был настолько огромным, что бабушка с Майей продолжали его наряжать в весь следующий день – 32 декабря.
Как оказалось странный праздник 32 декабря не имел даже своего дня недели. Он просто не был вписан в обычный распорядок и просто значился во всех календарях красным шрифтом. 32 декабря мир будто выпадал из основного времяисчисления.
Ближе к шести вечера Агния Францевна будто поникла. Она стала молчаливой, задумчивой, а каждый её шаг сопровождался тяжелым вздохом. Майя была готова поклясться, что видела слезы слез на её щеках – но они просыхали так быстро, что поймать бабушку за этим было невозможно.
К семи она попросила Майю переодеться обратно в форму Академии теней.
– Зачем? Я планировала провести у тебя все каникулы? Ты против?
Майю смешили собственные слова, но Агния Францевна была настроена серьезно.
– Не задавай глупых вопросов, а то нос отвалиться. Просто делай то, что я попросила.
К восьми вечера у Агнии Францевны будто проснулось второе дыхание. Она вновь погрузилась в заботы, накрыла на стол, расставила все бокалы и тарелки. Их почему-то было на три набора больше, чем нужно.
– Мы кого-то ждем в гости?
– Один набор Мудрусу, – сказала Агния Францевна, доставая из буфета банку рыбьего жира.
Бабушка налила пол чашки полупрозрачной вязкой желтой жидкости в чашку и поставила на блюдце.
– Только Мудрус что-то последнее время мне отвечать перестал, – наморщила нос Майя, запах рыбьего жира её не вдохновлял.
– Он в спячке, до весны, – сказала Агния Францевна, – я больше тебе скажу: он никогда и не сможет попробовать рыбий жир – ему недоступны такие удовольствия как кушать или пить… Он не умеет уставать… Но это вовсе не значит, что я не считаю его за гостя. Я рада ему в той же мере, драгоценная моя, что и тебе. Мудрус меня не однократно выручал. Он заслуживает хорошего отношения.
– Он же был в изумруде… Как он мог тебя выручать?!
Майя казалось, что бабушка бредит. Агния Францевна оставила вопрос Майи виснуть в воздухе.
К девяти у Майи засосало под ложечкой. Всё происходящее ей напоминало тот день, когда её отправили в пекарню с мешком мелочи приобрести сто пышек и одну булку. Впоследствии, Майя поняла, что это был отвлекающий манёвр, чтобы уберечь её от ядоязыких. И сейчас опять – Агния Францевна к чему-то готовилась, к тому, во что не посвятила внучку.
В десять часов Агния Францевна усадила Майю на диван в гостиной напротив себя и глубоко вздохнула:
– Ты же знаешь, что я люблю тебя.