Широкие толстые кисти рук, густо заросшие сверху блескучим волосом, легли на стекло веско, тяжело.
— Догадками вы седня кажете, Демьян Григорьевич.
— Какими догадками?
— И про махру и про транспортер. Ну, справлю, ну, пустю, а дальше? Дня на два раньше и этот эшелон…
— Добро.
Прикурил Демьян Григорьевич от зажигалки потухшую сигаретку, налег на подлокотник. Сопел пористым носом громко и тяжело.
— Те два состава уже упустили. Хорошо, как твои земляки где-нибудь в Черниговщине им ножки подставят. А нет? Э-э…
Пыхнул дымом, ниже опустил голос:
— Хлопцев двоих подбери. Понадежнее. С этим составом отошлем. Понял?
— Це разговор, — повеселел Левша. — На первых порах сам пойду. А?
— Негоже, парень. Охранщиками занимается железнодорожная комендатура. Это — раз. Во-вторых, наши сопровождающие вернуться навряд ли смогут. Вот в чем загвоздка.
Стукая об стекло красным карандашом, он задумчиво грыз нижнюю губу. С прищуром глядел в открытую форточку на белое с синим донышком облачко.
Наблюдая за лицом Бережного, Левша уже уловил главный ход его мыслей. План созрел мигом. Кашлянул, деликатно обращая на себя внимание.
— Есть паренек… Минер по военной специальности. В том деле собаку съел. Во-он на бугру, на глазах наших распотрошит эшелон по мосольчикам.
— Ага, ага, — оживился Демьян Григорьевич, отрывая взгляд от синедонного облачка. — В точку самую влепил. Не на этом бугре, а чуток подальше можно. Туда, к Сальску… Но не дальше Ростова. А кто он, минер твой?
— Тож, как я, приймак. С госпиталя.
— Ага… Поближе сядь.
Вместе со стулом пододвинулся Левша. Опять сцепил руки на здоровом колене.
— Добро. А в пару пошли из своих. Климова. Напористый парнишка. В самый раз угодят к этому составу. У них нужда всегда в охранщиках.
Зазвонил телефон. Демьян Григорьевич, слушая, согласно кивал.
— Шеф. Передает нам свой «оппель»… За «усердную службу». По хуторам велит ездить.
— Сам наездился?
— Улетает. В Киев. Словом, нужен шофер.
— Будет.
На этом пан управляющий выставил механика. Выкрикнул ему вдогонку, громко, сердито, с расчетом — слыхал бы в своей комнатушке Санин:
— Через пару часов транспортер чтобы заговорил у меня! Слышишь?! Проверю сам!
А то, что Санин сгорает от любопытства, чем кончится для хромого разговор с начальством, Демьян Григорьевич знал наверняка. Гляди, и не просто любопытство…