– Миша, на! – пришла Светка и вручила моему другу орущего ребенка. – Я с девочками в СПА. Ванечка поел, но спать отказался. Развлекайтесь, я надолго.
– Ну, Свет, ты же видишь, я не могу.
– Я тоже больше не могу. У меня заслуженный отдых. Я тоже человек, – сказала жена моего друга и быстрой походкой удалилась прочь.
Мишка вздохнул, достал телефон и отдал его ревущему ребенку. Тот вмиг успокоился.
– Сейчас включу тебе «Смешариков», ты только не ори.
Мишка усадил ребенка на соседнее кресло и вернулся ко мне.
– Раз у меня скоро тихий час, надо хорошенько подкрепиться, – сказал Миша и стал изучать меню бара.
– Сложно быть отцом? – неожиданно спросил я.
– Да хрен его знает, я еще не понял. Мне не особо доверяют Ваньку. Я вообще иногда забываю, что у нас ребенок есть.
– Как это?
– Ну знаешь, смотрим мы со Светкой фильм перед сном, а Ванька плакать начинает. Так я не сразу врубаюсь, что это из соседней комнаты. Светка подрывается, идет, а мне все еще кажется, что это у соседей за стенкой.
Вот если бы у меня был ребенок, я каждую свою минуту переживал, что с ним что-нибудь случится. Мне казалось, что дети – это так сложно и ответственно, что даже думать про них не хотел. Может, не у всех так?
– А ты с чего детьми интересуешься? Неужели Надя того? – с ухмылкой спросил Мишка.
– Нет, с Надей, видимо, все. Я тут с пацаном одним познакомился…
– С симпатичной мамочкой? – Мишка улыбался во все свои тридцать два зуба.
Ирина? Симпатичная? Да я даже и не понял. Мишкин вопрос заставил меня задуматься.
– Да я не про то, о чем ты подумал, – я и сам не понимал, зачем затеял этот разговор и что хочу услышать от друга.
– Братан, думать о потомстве, – это нормально. Это инстинкты, продолжение рода и все такое. Жениться тебе пора. Ты у нас замороченный сильно, но женщина это быстро исправит.
– Я не хочу жениться и не думаю о потомстве, я просто хочу понять.
– Давай сначала. Я туго соображаю. Начни сначала.
И я рассказал Мишке про Мишку.
– Ты молодец, что вписался в программу, это хороший поступок. Но в чем, собственно, вопрос?
– Я привязался к парню и мне стала небезразлична его судьба.
– За два дня? – удивление Мишки было совершенно искренним. – К чужому ребенку?
Ну да, глупо это было говорить другу, который за два года не привык к отцовству.
– Я за Ваньку всех порву. Но это потому, что он мой сын. Он мой, понимаешь, и это главное. Я себя говном не считаю, но судьбы чужих детей меня не волнуют. Я делаю все для своей семьи, – говорил Мишка и жевал бургер, щедро политый кетчупом. – Но ты у нас всегда был неравнодушным. Еще со школы всех жалел униженных и оскорбленных. Если тебе что в голову пришло, никакими силами из башки твоей упрямой не выколотить. Ты у нас борец за справедливость.