Наверное, целый месяц я провозилась со своей систематизацией основных значений и порядком символов. В итоге получилось расположить значения по порядку русского алфавита.
Теперь, когда дедушка указывал на один из символов, мои ответы выглядели примерно так:
- Якха. Выбор, преодоление преград, также символ брака. Третий символ.
Или:
- Хиддша. Ясность, надежда, мечты. Двадцать второй символ.
Того, чему обучили меня дедушка с бабушкой за два месяца, с головой должно было хватить на комфортную жизнь в новом мире. Теперь я мало-мальски (на уровне остальных жителей) умела читать, знала, как пользоваться местными деньгами-желаниями и могла бы этим ограничиться.
Могла бы, да. Но не захотела. Что-то тянуло меня к науке книгочеев.
Да и дедушка навёл на определённые мысли, когда увидел мои листы с заметками и земной письменностью.
- Своя система шифровки? - По-своему понял он мои записи. - Это хорошо. Нечего другим соваться в твои бумаги. Нечего соваться...
Я заметила одну интересную особенность: когда дедушка задумывался, он повторял свои последние слова. Вот и теперь.
- Что-то не так? - спросила, уловив его задумчивость.
- Этому тебя Мартин научил? Шифру?
Неуверенно кивнула. Первые уроки письма и чтения действительно получила от отца.
Года в четыре я уже уверенно выводила карлючки буковок и относительно сносно читала по слогам.
Когда же пришла пора школы, стала удивлять учителей своими ранними умениями. Переводить меня в классы постарше досрочно было почему-то нельзя (я, собственно, и не вникала почему, в шесть лет-то) и учителям приходилось придумывать, чем занимать меня вместо уроков, которые были мне уже известны. Приходилось много читать.
Сначала мне читали вслух, затем я стала уже сама.
В моих самых ранних воспоминания я уже умела читать. Потому для меня было непривычно и как-то даже неприятно не уметь этого здесь, в другом мире. Будто меня лишили чего-то жизненно важного.
- Когда Мартин заглядывал в последний раз, он как-то очень спешно собирался, - тем временем стал объяснять свою задумчивость дедушка. - Может, к тебе торопился? - Он неуверенно улыбнулся. - Только вспомнил, что он оставил несколько бумаг. Думаю, ничего важного, раз не вернулся за ними. Я спрятал их к себе в стол, чтоб не потерялись. Вдруг всё же нужные? Пойдём, покажу.
Мы пошли в дедушкин кабинет на первом этаже.
- А где он жил тогда? Откуда приезжал? - спросила на ходу.
- Насколько я знаю, всё ещё в Шардании. Он особо не распространялся о своих передвижениях.
Я кивнула своим выводам.
Во-первых, отец не сказал, что попал в другой мир. Не знаю почему, но не сказал. И, если я сомневалась, рассказать ли правду и чувствовала вину за свою «потерю памяти», то теперь ещё больше убедилась, что говорить нельзя. Разобраться бы только почему.